Итак, мы вернулись на СДЮШОРку. В связи с тем, что конь, как я уже писала, был не в той группе, где занималась я, состоялся разговор с директором о разрешении мне продолжать общение с этой лошадью. Разрешение было получено, но я все равно старалась поменьше попадаться на глаза особенно тем, кто, возможно, был заинтересован в этом коне. Прошло, если меня не подводит память, около двух недель, когда мне во время учебного дня позвонила тренер с вопросом о том, какого именно жеребенка я хочу. Итак, стараниями любимых тренеров я теперь могла спокойно заниматься с Мариком. Его перевели в нашу группу. Иногда бывало так, что я выводила его гулять в шпрингартен (на базе нет левад и поэтому если кому-то нужно, то лошадей гуляют там), а сама шла седлать кого-то другого, но вскоре это прекратилось. Один человек не мог быть закреплен за двумя лошадьми, так как нас и так на тот момент было слишком много и пришли еще и новенькие -- в сентябре был набор. Так что я теперь работала только с жеребенком. И еще малый научился открывать шпринт и уходить пастись. Жерди, перекрывавшие выход были подвешены на веревках, на разном уровне и Марик наклонялся, шеей приподнимал верхнюю жердь, а нижнюю переступал. Я стала привязывать жердь так, чтоб одна веревка тянула ее вниз, а вторая вверх. Таким образом, побеги удалось прекратить. Работа у нас проходила в два этапа: сначала я гоняла его по большому кругу в шпринте так как там была возможность это делать по максимально большому радиусу, а потом еще немного двигала в бочке на корде чтоб он привыкал и к этому типу работы. Тренера уже начали требовать, чтоб я его заезжала, но я как могла тянула с этим – конь был еще слишком маленький. Тянула я до зимы, но с каждым днем требования тренера становились все настойчивее. Им было важно, чтоб конь как можно раньше стал приносить какой-то результат, был полезен, а для меня самым важным было его здоровье. Кстати в один из дней там малый набил накостник себе на ПЛ ногу. Некоторое время он хромал, но вскоре перестал. Ветеринар осмотрев ногу сказал, что это лишь косметический дефект и лучше ничего не делать. Так и решили. Забегая вперед, могу сказать, что этот накостник его никак не беспокоит.
Это был мой 11 класс. Полным ходом шла подготовка к поступлению и соответственно кроме основного обучения в школе я ходила еще и на дополнительные занятия. Так как поступать я собиралась на ветеринарный факультет, то это были химия с биологией и, конечно, украинский. После занятий я не успевала на тренировку. Меня это очень нервировало, так как если я не приезжала, то Марик либо стоял, либо его могли дать, кому попало и это было еще хуже. Дело в том, что не все девочки у нас задумывались о последствиях, но ка любые дети тянулись к новому, любили играть и выделываться друг перед другом. В их руках МОЯ лошадь могла стать игрушкой или средством для самовозвышения. Думаю, что на больших прокатных конюшнях многие видели нечто подобное: малыша могли ударить, напугать не за что или даже попробовать заезжать. Ребенок был очень покладистый и, на самом деле, позволил бы делать с собой что угодно, но многих команд он еще просто не понимал. Приезжать позже чтоб работать его мне не разрешили, что впрочем и понятно ведь я была несовершеннолетней учащейся и тренера несли за меня ответственность. Тогда я стала договариваться с подругой о том, чтоб когда меня нет, она выводила малыша. Стало спокойнее, но бывали дни, когда мы обе были заняты в один день. Сейчас, когда я все это описываю, проблемы кажутся такими детскими и надуманными, но на самом деле это все было важно. Чтоб понять это нужно пожить на такой базе. Там, как и везде, есть свои плюсы, но к сожалению минусов зачастую значительно больше.
