Люблю Иртеньева. Давно и нежно -)))
Игорь Иртеньев
Тут все с этими письмами просто перегрызлись. Вчерашние друзья уже не подают друг другу руки и при встрече на улице резко переходят на противоположную сторону, сплошь и рядом при этом попадая под колеса идущего транспорта. Чтобы как-то покончить с этим безумием, я решил подписать оба письма. Оппозиционное, которое готовил ПЕН, я подписал еще раньше, а потом, чтобы не складывать все яйца в одну корзину, решил, на всякий случай, подмахнуть и второе, патриотическое. Но чтобы не подвергнуться остракизму со стороны либеральной общественности, решил указать настоящую свою фамилию - Рабинович.
Звоню в Министерство культуры. Так, мол, и так, желаю присоединиться к большинству. Они говорят, не спешите, еще успеете. Да нет, объясняю, я в хорошем смысле, просто подпись поставить. А как ваша фамилия? Настоящая? Нет, блядь, игрушечная. Настоящая, отвечаю, Рабинович. Прикольно, говорят. А вы кто? Что значит, кто? Известный поэт. Мы такого не знаем. Как не знаете? Про меня Киселев в программе «Вести недели» лично рассказывал. Какой еще Киселев? Ну лысый такой, под негодяя опереточного косит, у него еще пластика пидорская. А, этого, вроде знаем, только он в «Вестях» двадцать лет назад работал, при Ельцине еще. А сейчас уже давно в «Уральских пельменях» зажигает. Мало ли чего они там несут. Рабинович, поэт, скажете тоже. Не морочьте голову, гражданин. Тут нас Харатьян с этими подписями уже затрахал, а теперь вы еще мозг нам выгрызать будете.
Но как же мне быть? Ладно, говорят, черт с вами, поставим вашу подпись, только пришлите копию паспорта. Но у меня же там Иртеньев написано. Слушайте, гражданин, не морочьте голову. Разберитесь сперва с вашими аусвайсами, а потом звоните. Короче, с подписями вышел у меня облом.
Но Бог, как известно, не фрайер. На другой день пошли мы с моей подругой Вероникой Долиной потусоваться с очкариками на марш Мира. Доходим до Трубной, видим какие-то чуваки там строятся в одинаковых формах – красный верх, черный низ. Красиво, охереть! Вероника говорит, слушай, я тоже такую хочу. Попроси у Кургиняна для меня. А я пока тут тебе место подержу. А чего ж сама не попросишь, вы же вроде, вась-вась с ним. Не могу, Вероника говорит, он все время плюется, а у меня крем французский дорогой. Подхожу, короче, к Кургиняну. Здравствуйте, Сергей Эрвандович. Я Рабинович. Можно для моей подруги Долиной бушлатик такой попросить. Для Ларисы? Легко! Да нет, для Вероники. А она кто? Бард известный. Ее даже брат родной назвал «королевой русского шансона». Извините, сухо отвечает Кургинян, я не поклонник русского шансона. Поймите, говорю, она ж с меня потом не слезет. Ну хоть что-нибудь ей подберите. Он подзывает помощника
Слушай, говорит, тут какой-то сумасшедший Рабинович для какой-то королевы куртец просит. Дай ему, а то еще покусает, не дай бог. Да где ж я возьму? Народ у с утра уж все расхватал. Ну, посмотри какое-нибудь говно из нелеквидов. Тот в мешке порылся, достает какой-то балахон. Ну что, спрашивает, сойдет? Да ей все, говорю, один черт, лишь бы на шару.
Ну ладно, забирай, и чтоб духу твоего здесь не было. Короче, догоняю Веронику уже у Сретенских ворот. Вот тебе, говорю от нас с Эрвандычем. И попросил тетку какую-то на память нас снять.
