Перечитываю опять Глорию Му "Вернуться по следам".
Кто не читал, для затравки, начало повести:
"Как залетела моя мама – не знаю. Я не о технической стороне вопроса, тут все ясно, я о том, что рожать ей было никак нельзя (порок сердца) и как они с папенькой не уследили за этим шустрым сперматозоидом – неизвестно. Почему она не сделала аборт – тоже остается загадкой. Маменька была врачом. И папенька был врачом. И все их друзья были врачами. И друзья их друзей. Проблем бы не было.
Но вот – решили рискнуть.
Мало того – папенька, воспользовавшись безответностью беременной женщины, утащил ее из столиц в какую-то немыслимую глушь, где ему, папеньке, предложили место главврача и уездную больничку в виде кучи мусора.
Разные люди на протяжении всей папиной жизни задавали ему один и тот же вопрос: в своем ли он уме?
Вот и в этот раз не обошлось. Ну сами подумайте: вместо того чтобы давать взятки, искать хороший роддом, обольщать профессуру, он увозит больную жену к черту на рога, где из всех доступных медицинских услуг – только он сам. Но папа знал, что делал.
Он посадил маму в большой кирпичный дом на большую арабскую кровать, которую выиграл в карты (да, папенька был не просто долбанутым – он был долбанутым покерным), выписал из далеких краев мамину польскую родственницу, чтоб приглядывала, а сам принялся отстраивать больничку.
Через девять месяцев там было лучшее оборудование, которое только можно было найти, и лучший штат врачей – таких, знаете, молодых львов, которых папенька сманивал откуда только мог, обещая, что «будут деньги, будет работа, только славы не будет – будем сидеть тихо, как мыши, чтобы эти не лезли».
«Эти» – у папы так называлась советская власть, которую он сильно не любил. Воевать с «этими» не имел ни времени, ни желания, поэтому решил просто спрятаться подальше.
Итак, рождение героя. Ну что сказать? Роды были ужасными. Маменька чуть не отдала Богу душу, ребенка спасли чудом (слава молодым львам). Не знаю, почему ей не сделали кесарево, роды продолжались много часов, а результат мог быть и получше. Я родилась слишком маленькой, синей и, что со мной ни делали, лет до пяти упорно ползла к могиле.
Но папенька был упертым, поэтому разработал целую методу по дальнейшему вычухиванию меня и маменьки. С мамой дело заладилось, а со мной вот пришлось повозиться.
Папенька баронствовал в невеликой украинской деревеньке, и тамошние места славились бабками-знахарками. Папа ездил, знакомился, проявлял уважение – и они таки делились опытом. Устоять было невозможно, его всегда бабы любили, всех возрастов. Очень высокий, за два метра ростом, черноглазый, веселый – ну как такому откажешь? Бабки спрашивали: «А чего ж ребенка не везешь?» А он отвечал: «Я сам, вы только научите».
Как видите, у него получилось. Я все еще здесь.
Но папенька не забывал и о деле. За два года его больничка поимела славу и в окрестностях, и в ближайшей столице. Потянулись люди. А он был не только «золотые руки» и «золотая голова», он был неплохим дельцом, мой папенька, и деньги зарабатывать любил и умел.
Денег надо было много: молодым львам, чтобы не разбежались; больнице, чтобы не развалилась; любимой жене, чтобы не скучала, и самому папеньке – на его маленькие слабости. Маленьких слабостей хватало: карты, книги, бабы, оружие, красивые вещи, охота. Собаки, да.
Я уже говорила? У моего папы было пятнадцать собак.
Будучи не только долбанутым картежником, но и долбанутым охотником, он держал три смычка гончих (это шесть голов, если вдруг кто не знает). Как кого звали – не помню и породу точно не назову. Мне кажется, что русские – рыженькие такие, с серыми жопками. Гончие – смешные собаки, сами разговорчивые и любят, чтобы с ними поговорили.
Папенька почти не спускал меня с рук, когда не был занят на работе (бабки насоветовали, мол, ты свою дохлость при себе держи, грей, тогда, может, и не помрет), поэтому кормить собак, натаскивать собак – это все было со мной.
Гончие жили в большом вольере, и папа заходил туда с двумя ведрами в одной руке и со мной – в другой. Меня он сажал на солому, а сам вываливал корм в корыто – собаки орали, толкались, даже пытались драться, было весело.
Папа никогда не пользовался арапником – только голосом. Был у него такой фокус, мне и самой потом пригодился.
Как-то раз собаки вырвались из вольера и устроили жуткую драку во дворе (помним, да, что было еще девять, кроме этих). Побоище было страшное – тут же куры еще да гуси, визг, рык.
Папенька (со мной на руках, как водится) вломился в эту кучу и заорал (а голос у него вполне росту соответствовал): «Сидеть!!!»
И сразу начался тихий такой сракопад – собачки загупали задницами об землю и умильно посмотрели на папу – что, мол, кричишь? Вот, мы уже сидим все.
Кстати, и вам советую, если вдруг собака неуправляемая, оставьте все эти «ко мне» и «фу». Собаки довольно быстро соображают, что к чему. А вот если хорошо натаскать хитрую тварь на «сидеть» – все, она у вас в лапах. «Будет сидеть. Ясказал». Только не торопитесь. Сначала добейтесь, чтобы эта команда выполнялась безукоризненно, а потом уж пускайте ее в ход.
Да, про гончих. После кормежки мы все шли гулять в ближайший прилесок – папе не хватало рук, поэтому меня он сажал в рюкзак, а псов вел на сворках.
«Собаке надо бегать», – говорил папа. А еще: «Суки лучше кобелей, они хладнокровные и управляемые». А еще: «Никогда не лезь к собаке, когда она ест».
В общем, автор, видимо, лично имела дело с лошадьми и собаками.
Вот интересные выдержки, хочу с вами поделиться.
"...Надо мной посмеивались, конечно. Нет, не за болтовню с лошадьми (это все делают, а что говорить – какая разница?), вот за этот подхалимаж, но я только пожимала плечами. Я и сама-то не любила принуждения, а уж бить и пугать кого-то… Нет уж, спасибо.
Папа мой говорил, что властвовать любят слабые, а сильные ищут дружбы. Хотя какая может быть дружба с лошадью? Дружба – это свободный выбор, лошадь же или собака изначально находятся во власти человека. Даже слабый ребенок вроде меня мог заставить лошадь, эту махину, себе подчиняться, используя множество хитрых приспособлений – мартингалы, трензеля, шпоры и хлыст. Хорошенькая дружба…
Вот однажды какие-то Лилины друзья привели на конюшню своего пятилетнего сынишку – покататься. Паренька посадили на самую смирную, старую лошадь, ветерана конноспортивного движения, кобылу Драгу, и одна из девочек водила ее в поводу по кругу.
Однако малец оказался бойким и не робкого десятка, хоть он до тех пор ни разу не видел лошади живьем, – не испугался и хотел ехать быстрее. Стал подпрыгивать в седле, колотить кобылу пяточками, дергать за гриву, щипаться, и тут уж даже Драга, невозмутимейшая лошадь в мире, не выдержала и всхрапнула – больно же, когда за волосы дергают…
Девочка, «водитель кобылы», остановившись, попыталась вразумить мальца. Ну что там детям затирают в таких случаях – «не надо так делать, лошадке больно, она обидится и дружить с тобой не будет».
На что мальчик возмущенно ответил:
– Но я не хочу с ней дружить! Я хочу кататься!
И эта фраза, я считаю, является одной из самых честных формул отношений «лошадь – человек».
Нет, я вовсе не против того, чтобы управлять лошадью, – коров, тех вообще едят, так уж сложилось. Дружбой только называть это не надо, и все в порядке будет."
"...Наверное, лошади не самые умные животные в мире – Геша, тот и вовсе называл их безмозглыми тварями, но тут же добавлял: «А зачем лошади мозги? Она и так все понимает».."
"...Итак, Лиля учила нас летать, учила понимать и любить лошадей.
«На злости далеко не уедешь, – говорила она, – если вы добиваетесь от лошади подчинения страхом, вы должны каждую минуту быть готовы к бунту, а вы не можете себе этого позволить. Выполняя трюк, вы должны быть уверены в своей лошади, а для этого стоит постараться и внушить доверие ей. Может, вам кажется, что это трудно и слишком долго, но на самом деле вы потратите гораздо больше времени, каждый раз усмиряя коня, который не хочет с вами работать. Поэтому стоит постараться.
Лошадь во всем зависит от человека, подумайте об этом как следует. От вас, таких маленьких детишек, зависит такое огромное животное. Вся ответственность на вас, лошади вам ничего не должны, как рабы в Древней Греции не отвечали за свои поступки, спрос был только со свободных людей. Учили вы уже это в школе? Нет еще? Ладно, потом расскажу.
Пока же запомните, вы – свободны, лошадь – нет. Относитесь к ней бережно, с любовью, она живое существо, а не машина, нет у нее волшебной кнопки «сел и поехал». Да что там, даже машиной человек сначала учится управлять, изучает ее устройство…»
