А вот ещё информация(для того,чтобы вы представляли о чём и о ком я буду писать:Напечатано в газете «Варавино-Фактория», № 11 (42) от 9 декабря 2005 г.
В прошлом номере (статью смотрите здесь) мы начали разговор о жизни клуба любителей лошадей на острове Краснофлотский с его руководителем Наталье Порофиевой. Оказалось, «лошадиная» тема, как ни хотелось бы, не может ограничиваться только спортом или бытовыми условиями—здесь поднимается множество проблем: о занятости детей, их воспитании, человеческом сотрадании, меценатстве и многом другом. Сегодня мы продолжаем нашу беседу с Натальей Владимировной.
- Ваш клуб как большая семья. Вы наверняка чувствуете и знаете, у кого как жизнь складывается. У вас бывали дети из неблагополучных семей?
- Детишки бывают всякие. Но что вы называете «неблагополучной семьей»? Если в семье материальный достаток, все хорошо одеты, с образованиями и приличными работами-учебами, одним словом, со стороны посмотреть—все отлично, а между родителями и ребенком нет взаимопонимания—это как назвать? У меня многие девочки (их у нас подавляющее большинство) часто просят материнского совета, иногда как с подругой общаются. И несут все обиды любимой лошади—та чудесно умеет вернуть душевный покой. А трудолюбие, заботы в конюшне помогают многое осознать…
Были у нас и ребятки, у которых с родителями настоящая беда. Такие дети, вслед за мамами и папами, пьют, курят, не желают работать. Таким в нашем клубе не место.
- Вижу, в вашем клубе строгие правила в отношении поведения.
- И это держит клуб. Достойное поведение как с животными, так и с окружающими людьми у нас—неукоснительная норма. Знаю, что нас считают клубом строгих порядков, но, уверена, - так правильно. Благодаря этому, наверное, мы добились хороших спортивных результатов, а также уважения и доверия со стороны общественности.
Как ни печально, иногда это играет против нас. Я не раз слышала, что чужие дети (в смысле—ребята из других клубов, которые занимаются прокатом и откровенным хулиганством) хвастаются, будто они с Краснофлотского. Прикрываются нашим именем. Хочу через вашу газету предупредить: если еще раз я услышу, что кто-то спекулирует нашим добрым именем, - заявлю в прокуратуру. Это не шутка ведь—чужую репутацию позорить…
- Вы часто с негативом вспоминаете тему зарабатывания денег с помощью лошади. Разве это так уж плохо: горожане в выходные гуляют по набережной, катают своих малышей на конях?
- Поймите: «покатушничество» - это противоестественное для животного занятие, это постоянные травмы, истязания. Нормальная лошадь всегда будет пытаться с проката убежать!
Мне как-то рассказали историю. От детского парка убежала лошадь. Гуляла-гуляла и вернулась. Мне тогда начали доказывать: вот, мол, смотрите, лошадь проката не боится, раз сама снова приходит. А конь-то другого пути не знает, другой жизни не ведает! Вот что страшно. Это—уродливая форма общения человека с лошадью.
- А какой она должна быть в идеале?
- Наверное, идеально—любить лошадь по-невзоровски. Вы видели фильм Невзорова? Дай Бог всем такого отношения к животным, как у него.
- Что ж, с невзоровским мнением вряд ли поспоришь: среди лошадей намного реже встречаются лентяи, предатели, хамы, лицемеры…
- Да, лошади зачастую лучше людей. Почему-то вспомнился мне один случай. Как-то я была в Москве на семинаре. Несмотря на столичную учебу, настроение было неважное: из головы не выходило, что седла в родном архангельском клубе поистрепались, корма кончаются, шлемов для занятий не хватает… Зашла в поморское землячество. Рассказала о том, что одному северному конному клубу очень нужна помощь. На меня зло посмотрели, будто на сумашедшую, и послали… в какой-нибудь банк. Вышла я как оплеванная. По щекам слезы. Иду—вижу большими буквами светится «Казино Шангри-Ла». Ну, зашла, не знаю даже зачем, просто наобум. Помню, встретила меня строгая женщина, слушала мои объяснения минут десять. Потом говорит: «Есть у нас несколько десятков бабушек в округе, мы их поддерживаем—это наша «социальная нагрузка». Но есть иногда и непредвиденные траты. Такие, как ваш случай». И достала из сейфа конверт. Без всякой росписи, без отчета. Я, конечно, после того, как купила отличное седло, принесла в казино чек, показала, что истратила их деньги по назначению.
А недавно, когда у нас в клубе родилась лошадка, я подумала—и назвала ее Шангри-Ла.
- Жаль, что та самая «социальная нагрузка» в Архангельске как-то не приживается?
- В Москве сейчас модно помогать общественным организациям. У нас же по большей части надо просить и вымаливать! Мне часто говорят: у вас занимаются инвалиды? А сироты? Я отвечаю—нет. Тогда мне заявляют: финансирования без специального уклона не дождетесь. Почему у нас так?! Почему на нормальных детей наши чиновники, депутаты и бизнесмены тратиться не хотят?! А ведь именно за здоровыми детьми будущее! Именно эти, здоровые во всех смыслах, дети будут через десятилетия сидеть на высоких постах. Почему же сейчас общество не хочет позаботиться, чтобы новые поколения росли в гармонии с собой и природой, развивались в полноценные, порядочные во всех смыслах личности?!
- Наверное, многие считают, что в Архангельске надо срочно решать более важные проблемы— человеческие, а уж потом «животные»?
- Это только теоретически деньги мы берем на лошадей. Но возвращаются-то они в конце концов к детям, которые занимаются с животными. Чтобы конные тренировки были безопасными—у нас должно быть качественное снаряжение; чтобы лошадь хорошо себя чувствовала на занятиях—нужен хороший корм и теплая конюшня.
- Какие заботы вас печалят сейчас?
- Сено есть—нет пока за него оплаты. Благо, что фермер, который нам его поставляет, человек понимающий—ждет и терпит задержки.
- А вообще чего сердце просит, как говорится, для полного счастья?
- Нам бы ангар для занятий—чтобы ни дети, ни животные под ветрами и снегами не мерзли. А вообще… хочется стабильности.
- Честное слово, вы меня удивляете. На далеком от коммунальной цивилизации острове, без зарплаты, вооруженные голым энтузиазмом и «лошадиной» любовью, занимаетесь благотворительностью ради архангельских детей. Жаль, что наше государство таких патриотов своего дела, как вы, до сих пор не научилось ценить.
- К этому нужно, наверное, относится философски, даже по-христиански… Кому-то же надо это делать!
Вела Вела беседу Ирина Чиркова.
А вот прошлый номер газеты(в конце и вообще написано о Баре.):
Напечатано в газете «Варавино-Фактория», № 10 (41) от 25 ноября 2005 г.
В Архангельске сейчас действую шесть клубов любителей лошадей. Мы посетили одну из старейших и лучших (с этим вряд ли кто поспорит) конных школ города—на острове Краснофлотский. И что интересно, руководитель этой организации Наталья Порофиева интересуется не столько конным спортом, сколько взаимоотношениями ребенка и лошади.
О жизни клуба, об архангельских лошадях, о городских детях и их воспитании мы и поговорили с Натальей Владимировной.
- У Краснофлотского клуба есть неплохие успехи, достойные награды. А вы не ставите упора на спортивные достижения. Почему?
- Мы в первую очередь учим детей, которые здесь появляются, с лошадьми. Вот в муниципальной школе на Сульфате—там да, голый конный спорт. Наши же лошадки помогают каждому человеку, маленькому, или взрослому, раскрыть себя, попытаться избавиться от комплексов, страхов, развить в себе волю, силу.
- Какие дети к вам приходят?
- Разные. Узнают из СМИ, от знакомых—и просто приходят. У нас нет как такового расписания занятий: когда ребенку удобно—тогда он и появляется здесь. В этом и заключается система клубности. Кстати, мы первые назвались клубом, остальные организации—уже плагиат… А ребятишки к нам ездят со всего города—с Лесной речки, Бакарицы, Маймаксы, Фактории, Варавино, Дачной, Майской Горки, из центра города.
- Но добираться до вас далековато…
- Конечно, многие родители, если уж ребенок решил общаться с лошадьми, предпочитают отправлять своих чад в ближайшие клубы. Но дальше—не значит, что хуже. У нас тут как хуторок—свежий воздух, лес рядом, раздолье. Однако дел даже не в территории! О качестве работы с детьми кто-нибудь из мам и пап думает? Вряд ли. А ведь в ребенке через коня могут развиться как хорошие качества, так и негативные. Знаю, что в некоторых организациях отношение к лошадям недопустимое—их бьют, загоняют, мучают.
- Когда дело касается издевательств над животными, речи об отраслевой, корпоративной этике уже не идет?
- Какая тут этика! В клубе на Фактории творится недопустимое. Лошадей оттуда надо спасать, ребят просто-напросто разгонять! Вообще этим заведением давно должна заняться прокуратура. Животных там бьют, пьяные подростки попрошайничают у прохожих Потом, по одному клубу, и складывается соответствующее мнение у населения о всех, кто занимается лошадьми. Обидно!
- Видно, что отношение у вас к тем, кто конями зарабатывает на улицах, однозначное.
- Конечно, резко отрицательное. У попрошаек-наездников к самим животным чувств-то никаких нет. Зарабатывают—и на пиво, сигареты. Потом через весь город до Фактории едут с приключениями. Мои девочки пришли как-то и говорят: видели, как две всадницы из факторского клуба издевались над прохожими. То по шапке на скаку кому-то хлопнут, то по стеклу ларька стукнут, то человека зажмут меж лошадиных животов. Позор! И девочки мои, слава Богу, это понимают—стыдно им за всех конников. Да и конниками таких товарищей назвать нельзя—батраки…
- Тут особая терминология есть?
- Конники—это ценители лошадей, любители конного спорта. А есть лошадники—те, кто на животных всеми способами зарабатывает, принуждая детей, «батраков», на протягивание «шапки» или прокат.
- Вы же тоже иногда занимаетесь катанием желающих на лошадках.
- Да, но только в Дни города и ВМФ. Но постоянный извоз—в грязь и мороз, без перерывов и с неподтянутым седлом—губителен для коня.
- С плохими клубами мы разобрались, а лучший назвать можете?
- Естественно, каждый кулик хвалит свое болото. Я не могу сказать, что у кого-то лучше или хуже. Есть в Архангельске, конечно, и кони покруче, чем у нас, и условия тренировок получше (например, мне очень нравится у Йозефа, директора «Даммерса»), и тренеры есть в городе профессиональнее—муниципалы с Сульфата, знаю, ездили на учебу в Ярославль...Мы все разные. В других конюшнях свои правила, у нас свои. Кому ведь что по нутру. Я только настаиваю на том, чтобы к лошадям не подпускали случайных людей—не за деньги, а по душевному настрою.
- Как скоро в ребенке можно определить, будет у него с конем контакт или нет?
- Быстро. Мне, чтобы понять, хватит одного занятия. От человека нужны искренность, целеустремленность и трудолюбие. Из всех, кто к нам приходит, остается, в лучшем случае, пятая часть. Надо ведь не просто учиться на лошадках кататься—нужно за ними ухаживать, убирать, кормить.
- Какие требования вы выдвигаете к детям, желающим у вас заниматься?
- Финансовых критериев нет, плату за общение с лошадьми мы не берем. Возрастные есть—с 10 лет. Физические… Знаете, мы пробовали работать с инвалидами, приезжали к нам отсталые по физическому и умственному развитию. Первым не хватает силы держаться в седле, вторым—занятия, скорее всего, просто не нужны. Улучшений особых не было, к тому же для подобных уроков нужны специалисты, условия.
Но многие недуги лошади действительно лечат. Сколиоз, к примеру, сердечно-сосудистые заболевания. Но особенно важно, по моему мнению, что лошадь лечит душу (есть даже такой термин «иппотерапия»). Не только ведь конь берет барьеры. Написаны дипломы и диссертации о том, что общение с лошадьми дает уверенность в себе, повышает самооценку, воспитывает волю. Животному же все равно, есть ли у тебя прыщи, какие отметки в дневнике, сколько денег в кармане.
Замечаю: ребенок может прийти сюда, когда угодно. Если у него случилась радость, если вдруг горе, на душе тоска—он идет поделиться этим с любимой лошадкой. Если вдруг забыл ключи, а дома никого нет—он тоже бежит в конюшню…
- Говорите, что денег с детей за занятия не берете. Городской бюджет финансирует муниципальный клуб на Сульфате. Вы-то как выживаете?
- Мы—общественная благотворительная организация, коммерческой деятельности не ведем. До сих пор спасала дружба с областными властями, и мы попадали в программу «Молодежь Поморья». В этом году такая программа еще не принята, так что и наш вопрос пока завис. Но областной бюджет покрывает лишь пятую часть наших расходов. Остальное собираем с миру по нитке—помогают спонсоры, частные лица, просто друзья и неравнодушные люди.
- Спонсор оплачивает лошадь, на которой по уик-эндам катается?
- Не обязательно. Есть такая фирма «ТрансНАО», так они занимаются чистым меценатством. Оплачивают нам корм на один месяц в квартале. А сами ни разу у нас и не были! А недавно у нас чердачная рушилась (мы из-за этого даже прием детей прекращали), так помог депутат Заря. А депутат Белокоровин мне как-то заявил: что ж вы клуб устраивали, не просчитав заранее, на что существовать будете. Ему, до корней волос коммерсанту, не объяснишь, что клуб-то на костях получился…
- Ту мрачную историю начала 1996 года знают немногие. Расскажите.
- Я переступила порог конюшни в декабре 95-го. Зрелище было жуткое—на глазах гибли лошади. Полное запустение, голод и холод. Чтобы взять оставшихся в живых четырех животных себе, мне нужно было их выкупить. Я побежала по знакомым и незнакомым. За одного коня заплатила коммерческая фирма, еще за двух—предприниматель Бекаров. Оставался последний, хилый и больной конь Бархат. Я продала свою машину по цене велосипеда—как сейчас помню за Бархата запросили 300 долларов. Но с получением денег вышла какая-то заминка, а сроки поджимали. Тут как раз предвыборная суматоха. И знакомая вспомнила: «Бабушки на встрече со Сманцером были—все от него в восторге. Может попробовать?». Я нашла Андрея Владимировича на радио—он с пресс-конференции выходил. Я подлетела, скомкано и слезно выпалила о беде. И он решил мою проблему в момент—дал телефон, вскоре деньги были переведены на счет владельца. Бархат живет у нас до сих пор, выглядит куда здоровее и презентабельнее. Сманцер до сих пор нам помогает, полностью содержит свою любимую лошадь по имени Кукла, почти каждое воскресенье бывает у нас всей семей. Его сын уже пересел с маленького пони на большого коня. Думаете, какого? На Бархата. 8)
