Осторожно! Дофига букафф!
История о лошадином рае (ч. 2)
Октябрь-ноябрь.
...Перевозка Лозы в середине октября 2007-го из "Мисливського Хутора" прошла без моего присутствия. Я был очень занят, а перевозчик, к счастью, знал и место старта, и место назначения. Когда по приезду в Кончу я направился в конюшню, Лозуха встретила меня истеричным ржанием - переволновалась, бедняжка.
Первую неделю её выпускали погулять в загончик возле конюшни, чтобы она освоилась на новом месте. Очень скоро Лозуха адаптировалась, перезнакомилась с табунными лошадьми и стала убегать в поля вместе со всеми. После этого когда я приезжал в Кончу-Заспу, мне чтобы поездить/пообщаться приходилось около километра идти пешком в поле и искать там свою кобыль.
Тут возникла проблема. Даже две проблемы.
Во-первых, когда местные зверюги просекли, что я ношу своей кобыле угощения, они стали обступать меня ещё на подходе, отпихивая её задницами. Моя Лоза очень деликатная лошадь и не отвечает грубостью на грубость, поэтому пробиться ей ко мне было нереально.
Эта проблема решилась тем, что я перестал угощать Лозу в табуне.
Вторая проблема была в том, что на Лозуху запал местный мерин Буян. В Конче он играл роль Главного Табунного Жеребца. Есть такие мерины, которые даже после утраты ... хм... эээ... тестикул, не утрачивают гонор и задиристость, и он был одним из таких. Видок у него был под стать кличке: чёрный как уголь, спутаные космы закрывают глаза, в гриве и между ганашей с полкило колючек. И он здорово ревновал меня к ней. Когда я попытался увести Лозу из табуна, он загородил нам дорогу и стал оттирать её от меня.
Пришлось поговорить с ним по душам. В конце концов конь признал первенство человека и уступил.
Но ещё почти до самой конюшни он сопровождал нас. В конце-концов Буян понял, что оставил табун без присмотра, остановился и горестно заржал нам вслед. А потом галопом припустил назад к табуну.
На поверку он оказался добродушным малым, хоть и немного нагловатым (ну а что вы хотите от альфа-мерина?). Просто им никто не занимался. Мы в конце концов подружились, я иногда вытаскивал у него колючки и клещей, а он тогда стоял зажмурившись и балдел, оттопыривая нижнюю губу. В итоге он становился слишком назойливым, приходилось пихать его кулаком в бок, чтоб не путался под ногами.
В те времена я ещё пытался приезжать на конюшню по будням. Получалось забавно: в темноте и тишине, при размытом свете луны идешь километр по полю и ищешь в белом тумане белую лошадь. Из-за тумана поиски иногда затягивались минут на сорок. Первый раз когда я так пошёл в поле, табун при моём приближени проснулся. Я увидел в туманной дымке, как тёмные пятна задвигались, послышался гул множества копыт. И он приближался ко мне! Пятна росли и слитный гул разделился на топот двух десятков лошадей. Когда по моим оценкам, до столкновения оставалось метров пятьдесят, я начал звать Лозу. Табун промчался мимо - то ли отвернул в последний момент, то ли изначально скакал мимо меня. А одно светлое пятно остановилось и пошло в мою сторону. Лоза узнала мой голос.
Декабрь.Прошло пару месяцев, наступила зима. Я уже приходил на конюшню исключительно по выходным - зато днём, когда можно было нормально поездить. В сопровождении местных барбосов я объездил близлежащие окрестности и нашёл продолжение старой бетонки.
Это была та самая бетонная дорога, по которой автомобилисты с трассы добирались до конюшни. Она ныряла в землю не доходя пару километров до конюшни, и, как оказалось, выныривала через километр. Но теперь она выглядела куда как более старой, запущенной и таинственной. Заросшая мохом, она тянулась через болото в никуда. Видно было, что по ней никто не ездит.
Я до сих пор не могу понять её назначение. Когда мы ночью ездили вдоль неё, мне всё время так и казалось, что вот-вот чавкая вылезет из болота на бетонку древний, горбатый, заросший мохом и ржавчиной танк и погонится за нами, лязгая гусеницами.
Примерно в это же время я начал замечать, что Лоза дичает. Да, она по прежнему нормально управлялась под седлом и была ласкова в конюшне. Но в табуне она начала забывать меня. Когда лошади неслись с поля в конюшню на обед, Лоза больше не останавливалась на мой зов. Она пробегала мимо, а если я пытался перехватить её, уклонялась. И когда я уводил её из поля, она всё чаще останавливалась и оборачивалась назад, к табуну.
Лошадь - прирученное животное и помнит доброту, но не стоит требовать от неё слишком многого. Пока вы возитесь с ней ежедневно, вы фактически заменяете ей табун, и она будет ходить за вами по пятам. Но попробовали бы апологеты NHE во главе с их мрачно известным авторитетом оставить свою лошадь в табуне на два-три месяца - вот бы вытянулись у них лица-то при встрече!
Вот, в качестве отступления: почитав все их доводы про порабощение лошади человеком и необходимость исправления ситуации чистой и непорочной дружбой, я задал им простой вопрос. Вы, по сути, тоже порабощаете лошадь - своей дружбой. Ведь лошадь не пришла к вам добровольно из табуна, и вы сами не пришли к ней в табун и не подружились там. Нет, вы купили её (вырастили в хозяйстве) и деваться от вашей навязчивой дружбы лошади некуда. По сути, у вас она - птица в золотой клетке. А у тех, кого вы ненавидите, клетка из дерева и ржавого железа. Но принципиальной разницы нет, суть одна. Где разница? Внятного ответа я не получил.
Хотя это не означает, что я на стороне тех спортсменов, после которых лошади идут прямиком на мясокомбинат. С такими людьми мне разговаривать не о чём.
Январь 2008.Новый год встретил у Лозы.
Этой осенью я основательно повредил свою зверь-машину (хотя противоположная сторона пострадала куда сильнее - ситроен восстановлению не подлежал). Месяца два я проездил с развороченным спойлером и разбитой правой фарой, но потом вспомнил народную мудрость: как ты встретишь Новый год, так весь этот год и проведёшь. И, разумеется, вспомнил об этом вечером 31-го декабря. Поэтому при свете налобного фонарика началась лихорадочная работа. Провалявшись на мёрзлой земле часа четыре, я таки смог привинтить к деформированному крылу новый спойлер и фару. За 40 минут до нового года пустился в путь. За 6 минут до полуночи сворачивал с трассы в Кончу и в 3 минуты первого поздравлял Лозу с Новым годом яблоками, буряком и морковью.
Февраль.Когда озеро возле конюшни покрылось льдом, добираться до табуна стало намного проще. Можно было не делать километровый крюк, а идти прямо по льду через озеро метров двести. Ездить стало веселее, вид искрящегося на солнце снега подымал настроение. Болота стали на удивление привлекательными, ведь даже мёртвое дерево, покрытое снегом, выглядит красивым.
Весна-лето.Помню тепло и множество комаров. Помню лошадей, пасущихся в разлившемся озере
Помню балбеса-парапланериста, спикировавшего нам на голову во время прогулки. Помню спасённого лисёнка. Его загнал в куст местный пёс и трепал его там, пока я не прогнал. Помню Лозуху, от сочной травы ставшую похожей на сардельку на четырёх ножках.
Помню свои первые неуклюжие расчистки копыт, после которых Лоза хромала по нескольку дней.
Помню купание лошадей в озере...
Осень....и помню появление первых признаков конца.
Сначала на поле появились межевые столбы. Потом выросли новые кучи песка. Появились следы гусениц и участки срытой земли. Рёв бульдозеров с каждой неделей звучал всё громче. Невдалеке от конюшни возникли вагончики рабочих.
Уходить не хотел никто, держались до последнего. Конюшню ещё раньше несколько раз предупреждали, чтобы убирались с территории. Давали крайние сроки, последний - на май 2008-го. Но прошёл май, а конюшня стояла. Вот и в этот раз думали пересидеть, тем более, что набирал обороты кризис, строительство в Украине останавливалось.
Но ближе к осени стало понятно, что уходить прийдётся.
Подъезд к конюшне завалили песком, пройти можно было только пешком. Бульдозеры начали срывать землю прямо возле левад. Проход к полю был закрыт траншеей с октября, причём вырыли её ночью, когда лошади находились в поле. Стоило большого труда провести их потом через траншею к базе.
Видя это, конники начали разъезжаться кто куда, а пристройки по мере освобождения денников стали разбирать на доски. К концу декабря 2008-го года от конюшни оставался главный корпус, в котором стояло около пяти лошадей включая мою.
Я, наконец, тоже нашёл постой с выгулом и даже небольшим выпасом. 31-го декабря 2008-го года мы попрощались с Кончей-Заспой и двинулись в маленькую частную конюшню по житомирской трассе.
Рай остался позади.
