Крымль. Как изменилась жизнь на полуострове
29.05.2014
Анастасия Рингис
В купе поезда "Киев-Севастополь" мой попутчик, мужчина средних лет, внимательно следит за тем, как я размещаюсь на полке. Таким взглядом, какие бывают у военных. Понимаю, что не надо говорить. Но не могу сдержаться: "При вас можно произносить слово "оккупация"?". Мужчина резким движением захлопывает дверь. Сердце уходит в пятки. "При мне можно. При остальных - нельзя", - строго говорит он.
42-летний Андрей и, правда, оказывается бывшим военным. В 2008 году он ушел из рядов украинской армии и открыл небольшой бизнес по продаже строительных материалов. Его социальный портрет типичен для Севастополя, а вот убеждения – нет. Он – крымчанин, родом из Бахчисарая, убежденный украинец. В марте был в числе тех, кто отмечал День рождения Кобзаря. На трехсоттысячный город всего несколько сотен человек пришли на проукраинский митинг.
Андрей с 23-летним сыном, спортсменом, стояли в оцеплении, охраняющем украинцев, в то время как его бывшие сослуживцы пытались завязать драку. "Русскомирные", - так он их называет.
Быть крымчанином с проукраинской позицией с каждым днем в Севастополе становится все опаснее. Разговоры на политические темы ведут очень осторожно. Мой попутчик нашел себе отдушину – поверх нарисованных на зданиях российских флагах он малюет свастику и пишет: "Путин фашист".
Мой попутчик рассказывает о своей семье: "Сын – патриот, дочь – "колорада". Неспешную беседу прерывает проводник: "Вы с материка или полуострова?". Еще четыре месяца назад мне сложно было представить, что кто-то задаст такой вопрос.
Украинцам без крымской прописки приносят миграционные карты, позволяющие пребывать на территории России до 90 дней.
Прощаясь в Симферополе, мой собеседник рекомендует ни с кем не общаться.
"Ты ж помни, с 9 мая вступил закон РФ, по которому тебя за непризнание Крыма российской территорией могут посадить. Так что лучше не спорь с зомби. Если хочешь быстро понять "свой" ли, спроси у человека, который час. "Свои" до сих пор время по Киеву называют".
На Симферопольском вокзале нет привычной толкотни. Не встретила я и крымскую самооборону. На первый взгляд, таксистов даже больше, чем туристов. Цены теперь называют сначала в рублях, а после в гривнах. Не разобравшись можно испугаться озвученным цифрам.
Параллельная реальность
В родительском доме почти круглосуточно работают российские телеканалы. Говорить с родственниками о переменах в Крыму не имеет смысла. Им все нравится.
Очереди в госучреждениях, рост цен, закрытие отделений банков и все остальное здесь объясняют переходным периодом, который будет продолжаться не больше, чем до конца года.
30-летняя соседка недавно вернулась из Краснодара, встретив меня на улице, делится впечатлениями: "У них продукты в два раза дороже, даже не знаю, как жить с такими ценами". Подумав, добавляет: "Но если бы мы не присоединились к России, у нас бы сейчас было бы как на Донбассе".
Я не спорю.
Директор школы, которую я закончила, рассказывает, что в какой-то момент большинство крымчан как один заговорили о "бандеровцах, которые будут резать русских людей". Многие обнаружили в себе стойкое неприятие ко всему украинскому. Как будто то бы тумблер переключили. "Представляешь, на 9 мая в парке пили водку за Путина! - рассказывает директор школы, - Кто бы мог такое представить еще четыре месяца назад".
На магазине предпринимательницы из Гурзуфа Нины Кравченко долгое время висел украинский флаг. Потом это стало небезопасно. "После референдума зашла в мастерскую, чтобы забрать принтер. Сотрудник увидел на сумке желто-голубую ленточку и стал выталкивать из помещения, а когда я начала возмущаться и спрашивать на каком основании, ударил", - рассказывает она.
Немотивированную агрессию Кравченко связывает с гипнотическим воздействием российских телеканалов.
"Даже те, у кого родственники живут в Украине, говорят: я лучше буду голодать, но жить в России. При этом логически не могут объяснить свой выбор", - удивляется женщина.
Демарш несогласных
Ялтинский предприниматель Андрей Александров очень настороженно общается. Сначала он меня спрашивает. А потом – уже говорит. Он не жалуется на цены, очереди, законы. Он жалуется на атмосферу: "Я в родном городе - вынужденный эмигрант".
"Общество поделилось на пролетариат и тех, кому есть, что терять", - говорит он.
Как жить на территории, которая пока не признана миром, понятно не всем.
Директор школы летом работал переводчиком. В 2014 году в Ялтинский порт должно было зайти более 200 лайнеров. Сейчас, по его словам, ни одного.
На Ялтинской набережной я встречаю подругу школьных времен. "Оль, дай контакты людей, которые понимают, что здесь происходит", - прошу я ее. Оля долго думает, потом говорит: "Ты знаешь, у меня таких нет. Я и сама ничего не понимаю". Через нее я пытаюсь связаться с ялтинской журналисткой. Та мнется и не выходит на контакт. В конце концов, пишет, что знает фотографа из Симферополя, который может поделиться своим мнением.
Те из крымчан, у кого раньше я свободно могла брать комментарий, сегодня просят меня не называть их имена. Ни в коем случае.
Один из моих крымских собеседников, коллега, говорит: "Понимаешь, сейчас многие ведут полуподпольную жизнь. На севастопольских форумах формируются списки "врагов народа". Тех, у кого другая точка зрения, просто может без объяснений задержать крымская самооборона". Крымская самооборона оказывается еще не худший вариант. Эти просто бьют. Хуже – когда задерживает ФСБ. В середине мая троих – режиссера Олега Сенцова, активиста Александра Кольченко и фотографа Геннадия Афанасьева – задержали сотрудники спецслужб по подозрению в подготовке теракта. Двоих – уже доставили в Москву.
"Крым покидает интеллектуальная элита", - говорит мне бывшая преподавательница Крымского Таврического университета, которая была одним из организаторов Евромайдана в Крыму. Она живет уже в Киеве, но все равно просит не называть ее имя. Сама она в Крым не ездит, но муж пока курсирует в южном направлении.
Такие потери для крымчан, живущих курортным сезоном, неощутимы.
"Большинство, которое с пеной у рта рвалось в Россию, вернулось в свою ментальную матрицу. И как бы здесь не ухудшалась ситуация, они будут находить этому оправдание. Здесь, к сожалению, не осталось протестного напряжения", - делится со мной предприниматель Александров.
Андрей Клименко, известный крымский экономист, входивший в экспертную группу при Верховном Совете Крыма, главный редактор "Black Sea News" в марте переехал в Киеве.
Он говорит, что с полуострова выезжают каждый день десятки общественных деятелей, журналистов и предпринимателей.
Клименко считает, что дальнейшая судьба полуострова будет зависеть от итогов курортного сезона.
"60% туристов в Крым приезжало по железной дороге, 25% - на автомобиле и 15% - на самолетах. В апреле Верховной Радой принят закон об оккупированной территории. Временно оккупированная территория объявляется зоной с ограниченным доступом въезда и выезда, по специальному разрешению, то есть фактически будет нужна виза. Количество поездов в направлении Крыма сократилось вдвое, ехать на машине – опасно. Вряд ли три миллиона курортников (примерно столько туристов принимает полуостров в период летнего сезона) прилетят на самолете", - считает экономист.
