Бандеровская чупакабра
Старость можно уважать или жалеть.
Когда в Японии запылила Фукусима, именно японские дедушки и бабушки взяли совковые лопаты, тачки, и пошли на станцию разгребать фонящий мусор. Они сказали – мы уже пожили, нам все равно харакири хибакуси, а вам, лолям, еще жить и деток рожать. Именно поэтому стариков в Японии уважают. Не за то, что они просто старики, а за то, что они – вот такие старики!
На Кавказе старики разруливают конфликты. Кавказская бабуся может сделать то, что не сделает сто джыгитов – остановить кровную месть. Именно поэтому на Кавказе стариков уважают. Не за то, что они просто старики, а за то, что они – вот такие старики!
Возраст иногда может не дать ни ума, ни опыта. Но, прожив жизнь, старый человек, для которого смерть уже не абстракция, а ближайшая перспектива, понимает – что в жизни самое ценное. Это сама жизнь и есть. И нормальный человек, дожив до старости, абстрагируется от ценности денег, которые ему уже не потратить, от телок, которых ему уже не трахать, от карьеры, которую ему уже не сделать. Это дает старикам серьезный моральный гандикап.
Все нормальные деды и бабки на всей планете – миротворцы. Гормонально отравленная молодежь всегда готова подраться. Начиная с кроманьонских веков, старики, зависимые от социального спокойствия, стабильности и порядка, для того и были нужны, чтобы тормозить на повороте е*анутый молодняк, готовый перевернуть мир не пойми ради чего.
О чем думали пенсионеры домбаса и лугамска, лютуя за войну и революцию? Обдирая и растаптывая флаги, беснуясь перед камерами? Молодыми себя почувствовали? Так зачем вам тогда пенсия? Идите воевать и работать, это же вторая молодость!
Прыгая под танки, они шо, не понимали, что тогда надо точно так же прыгать под танки и с другой стороны? Потому что прыгать под танки только с одной стороны бессмысленно – все равно в итоге танки с обеих сторон встретятся, только на десять километров дальше, что при возможностях современной артиллерии совершенно несущественно, и тогда их старость пройдет в горящем Сталинграде или голодном Ленинграде?
Африканские старики, чтобы прекратить побоище, берутся за руки, и разделяют две толпы. Старичье из обоих племен становится через одного лицом в обе стороны. Не в одну сторону. Тогда африканцы побубнят, погудят и расходятся по домам. Даже папуасы (бл*ть!) это понимают.(С)
