продолжение текста предыдущего сообщения:
Мы сели на первый же автобус, идущий в центр города. Стоимость проезда впечатлила: городской транспорт практически бесплатный. Билет на одну поездку стоит 20 туркменских «копеек», (тенге), а проездной билет на месяц - 8 местных «рублей»- монат. Для сравнения: чашка кофе в городском кафе стоит порядка 8 - 10 монат, фруктовый десерт- 5 монат. «У нас дешевый в мире бензин, - комментирует Гульнара, - общественный транспорт работает на «своем» бензине, Туркменистан добывает на Каспии нефть».
Это правда. Даже по официальной версии «Российской газеты» Туркменистан занимает первое место во всем мире по дешевизне бензина- всего 2 цента или 50 русских копеек за литр. (Вслед за Туркменией по дешевизне бензина идут Венесуэла- 3 цента за литр и Иран- 9 центов за литр). Впрочем, цена сырой нефти на продажу и для внутреннего рынка - различны. За счет этого - и защищенность социальной сферы в Туркмении, и госдотации. Коммунальные платежи «как при коммунизме», люди платят полностью только за свет, а стоимость водоснабжения и газ в ЖКХ дотируется государством.
Мы выходим из автобуса и оказываемся на одной из центральных улиц. Перед нами - супермаркет, чем-то напоминающий «Седьмой континент», или «Рамстор», и любопытства ради мы туда заходим. Пожалуй, даже взыскательная хозяйка найдет здесь продукты по своему вкусу, как натуральные, так и полуфабрикаты. Овощи преимущественно свои, туркменские и стоят для москвичей смешно дешево, от 15 до 50 центов за килограмм. Мясо и колбасы, сыры и молочная продукция, бакалея и хлебобулочные изделия- туркменского производства. Но и импорта тоже много, преимущественно это деликатесы, рассчитанные на длительное хранение. Удивительно что большинство соков- российские. Практически весь шоколад везут из России, халву- из Турции, растительное масло из Ирана, Турции, арабских Эмиратов, специи- из Таиланда, лапшу - из Китая.
При этом, продуктовый рынок под неусыпным оком государства. Малоимущие и многодетные семьи получают бесплатно молоко и хлеб по определенным социальным нормам.
Возле супермаркета - уютное кафе, где любит собираться молодежь, Мы заходим туда пообедать, а заодно и примерить наши блестящие безделушки. В кафе - полумрак, китайские фонарики из бордового шелка с золотыми кистями бросают на деревянные столы красноватые отблески. Приглушенно звучат хиты «дискотеки 80-х», в том числе, и звезд советско- российской эстрады, да еще мелодично журчит фонтанчик: бронзовая девушка, переходящая по мостику реку, льет из бронзового кувшинчика бесконечную воду...
Нам приносят меню, заверяя, что любое горячее блюдо готовится всего двадцать минут. Я решаю ограничиться «римским» салатом, а моя собеседница заказывает лосося на гриле. Цены раза в три ниже московских. Из посетителей - только мы вдвоем. «Это потому, что мы сюда пришли в рабочее время, - комментирует Гульнара. - Все на работе или на учебе.». С дисциплиной здесь строго, праздно шатающихся по улицам, не увидишь.
Милитаризованность общественного порядка Ашхабада усиливает ислам: 90% населения - мусульмане, а пить и курить Коран запрещает. За все время моего пребывания в Ашхабаде я не увидела ни одного пьяного, да и просто мужика, прохлаждающегося пивком. Срабатывают правила социального приличия. Удара по репутации и насмешек со стороны родственников, соседей и коллег здесь боятся как огня, и потому внимание атрибутике - огромное. Если ты работаешь в госучреждении, надо непременно соблюдать дресс-код, носить дорогую обувь и портфель или деловую сумку, часто менять костюмы и не менее раза в месяц бывать у парикмахера и стилиста.
Недавно ввели форму и для студентов, - национальный костюм. Девочки носят бархатные платья в пол, мальчики- тюбетейки. Многим выпускникам университета, когда формы для студентов не существовало, это кажется довольно забавным. Потом, устраиваясь на работу в какое-нибудь ведомство или коммерческую фирму, приходится резко менять стиль в одежде, раздаривать бархатные наряды родственникам, а себе собирать себе гардероб, сшитый по европейским лекалам.
Интересуюсь у Гульнары, многие ли девушки в мусульманском Туркменистане после института делают деловую карьеру? Она признается, что подавляющее большинство девушек получает высшее образование «по инерции», этот тон задал Советский Союз, когда во всех южных республиках резко заговорили об эмансипации и правах женщин. Однако, для большинства девушек семейные ценности перевешивают, и, еще на первых курсах ВУЗа они стремятся выйти замуж и родить ребенка, так что диплом становится пустой формальностью. Любознательных и образованных девушек, которые строят профессиональную карьеру, (а к ним относится и моя собеседница) видно за версту, они европейским обликом и культурой в общении заметно отличаются от рядовых представительниц прекрасного пола. Но их не много. Мужчины привыкли чувствовать себя во всем собственниками, так что деловые леди чувствуют себя не в своей тарелке.
«Мне трудно поддержать разговор в традиционной туркменской семье, - признается Гульнара. На всех встречах звучит один и тот же вопрос, мол, когда выйдешь замуж и почему до сих пор не беременна?» Местная культура предполагает, что женщина должна быть фабрикой по производству детей, иначе муж возьмет себе в дом новую жену, и как же тогда не пропасть с голоду? Гульнара рассказывает, что ее бывшие однокурсницы, выбравшие «традиционную культуру», быстро увяли, и теперь с возмущением и завистью критикуют ее: «как ты можешь раздеться перед массажистом! Зачем ты ходишь в бассейн, где на тебя чужие мужчины смотрят в купальнике!» Превращенная национальными традициями в фабрику по производству потомства, туркменская красавица уже к своему традцатилетию превращается из гибкой тростиночки в дородную матрону, обрюзгшую и уставшую от постоянного возни на кухни и в детской. Считается, что платье туркменской невесты должно быть таким, чтобы пройти через обручальное кольцо, и, в сущности, эта метафора недалека от истины, - экспериментировала на собственном летнем платье- «перчатка», сшитое из тонкой бифлексовой ткани. Однако, похвастаться подобным платьем многие туркменские девушки которым «за тридцать» уже не могут, многочисленные роды, отсутствие занятий спортом и фитнесом, привычек к низкокалорийной пище (все это не совместимо с «многовековой традицией»), вынуждают их сменить стиль в одежде, и они начинают кутаться в платки и шали наподобие русских павлово- посадских.
Ислам предписывает женщине исполнять роль «обслуживающего персонала» при муже, не проявляя самостоятельность даже в мелочах. Туркменка обязана за обедом есть только то, что ест ее муж, весь свой образ жизни подстраивать под мужа, и непременно носить на голове платок, и закрытый национальный костюм со штанишками, из бархата или флокеда, - ни дай Бог, посторонний мужчина увидит полуобнаженную ножку! В туркменском цирке, где нам продемонстрировали искусство джигитовки, вышла забавная сцена. Туркменки в расшитых золотыми блестками, платьях с традиционными «штанишками», закрывающими ножки, «украшали» своим танцем местных джигитов, гарцующих на ахалтекинских конях. Известная на весь мир, немецкая фотографиня -анималист Габриэль Боше, член нашей делегации, желая сделать эффектный кадр, попросила одну из танцовщиц позировать ей в роли амазонки. Симпатичного джигита она пригласила держать коня «амазонки» за поводья, и, одновременно, коснувшись рукой ее очаровательной ножки в золотой туфельке, изображать на лице признание в любви. От подобной просьбы лица обоих позеленели, и туркменка, еле-еле выдавила из себя, что она, мол, не может выполнить подобной просьбы, ислам разрешает фотографироваться только с мужем, и то, без фривольных «любовных сцен». - «Но я прошу лишь, чтобы джигит коснулся вашей золотой туфельки- балетки!» - Удивилась фотографиня., - Переведите мою просьбу! Вы точно мои слова переводите на туркменский? Они все правильно поняли?!» - «Мы все поняли, но этого нельзя по исламу», - последовал ответ. Габриэль расстроено опустила фотокамеру и пожала плечами: «Не понимаю, как совмещать этот ислам с цирком, с искусством, с полуобнаженным телом, акробатикой, ярким шоу, эффектными костюмами? Не понимаю! Не будешь же все время ходить по арене, как тень при муже?»
Даже в таких открытых для общества профессиях, как журналистика, женщина старается соблюдать местные нормы приличия. Все телеведущие на телеканалах практически полностью закрывают волосы зеленым или белым туркменским платком, и одеты в глухое бархатное туркменское платье с длинными рукавами и подолом в пол. Коореспондентки предпочитают носить юбки, а не брюки, хотя любая журналистка знает, насколько это не удобно, и не удивительно, что в США, например, считается нормой, когда журналистка приходит в драных джинсах и с кофром наперевес к любому чиновнику, вплоть до Президента. Здесь же об удобстве в журналисткой работе никто не думает- национальный колорит важнее.
Манеры поведения традиционных туркменских девушек с европейской точки зрения, подобны самоунижению. А здесь - это норма. Полностью зависимые в материальном плане от мужа, туркменские домохозяйки проявляют повышенный интерес к дорогим украшениям, и нет для них большей радости, чем выклянчить у своего мужа или родичей мужского пола новую золотую побрякушку. Свои просьбы, напоминающие мяукание голодной кошки, вымаливающей у владельца кусок мясца или рыбки, они продолжают с невероятным упорством, пока мужик, утомленный этим бесконечным нытьем, наконец, не швыряет им подачку. Тогда они с радостью несутся в ювелирный магазин, приобретая новую безделицу, которой вскоре суждено будет стать предметом зависти для какой-нибудь родственницы. И тогда шипеть начинает уже весь «серпентарий»: как тебе муж подарил новый золотой кулон с надписью «аллах»?! Я тоже такой хочу! Сами туркменки говорят, что подобная «традиция» к попрошайничеству в семье, не туркменская, но персидская, мол, до Ирана - рукой подать, это его влияние. Но факт остается фактом: женская зависть и злоба, как следствие материальной зависимости от мужа, сочится из всех «семейных очагов» непрерывным ядовитым потоком, женщины «традиционных семей» открыто завидуют куску в чужой тарелке, который, как известно, всегда слаще.
Девушки, проявившие недюжинную профессиональную хватку, настолько не вписываются в подобную культуру, что вынуждены активно заводить знакомства за пределами страны, искать себе друзей через интернет. Многие из них стремятся уехать из Туркменистана.
Моя собеседница, Гульнара, рассказывает, что ей довелось работать переводчицей в Арабских Эмиратах, вот уж где исламские нормы поведения проявляют себя в полном объеме! Так, женщина-арабка, даже если она работает с людьми, скажем, учительница, переводчица или журналистка, обязательно должна выходить на улицу в черной парандже поверх платья. Прав у женщины нет никаких, на девушку арабы смотрят как на вещь, которую всегда можно купить по выгодной цене. А во время поста, Рамадана, когда нельзя есть и пить с утра до вечера, и даже неверующие изо всех сил демонстрируют в обществе правила Корана, клянут Аллаха на чем свет стоит, но боятся, как бы кто тебя не увидел на людях утоляющим при свете дня голод или жажду. Гульнара рассказывает, как голодные «хитрецы» в Эмиратах, ловят в Рамадан машину, и куда-нибудь едут, а в пути стараются набить себе брюхо и напиться чаем из термоса, ибо Коран путнику и странствующему есть и пить в Рамадан не запрещает! В мусульманском Туркменистане, убеждена Гульнара, люди куда цивилизованное, в Рамазан все себя ведут так же, как и обычно, ибо если не будешь пить и есть, то как же тогда ходить на военную, гослужбу, или в коммерческую фирму? Никто из туркменов не боится, что его обвинят в недостатке веры, если увидят его в Рамадан днем в кафе с чашкой кофе. А вот в том что он «не на работе»- упрекнуть могут.
Власть туркменских мужчин над прекрасным полом, как и во многих мусульманских странах, отнюдь не во всем непреклонна и безоговорочна. Женщины держат в своих руках семейные бразды правления, но делают это хитро, демонстрируя на людях полную покорность главе семейства. Однако, после женитьбы сына, когда в доме появляется невестка, многие женщины начинают править жестоко и деспотично. Вся тяжелая домашняя работа достается невестке, и унижения со стороны туркменских «Кабаних» и «Арин Головлевых» сыплются направо и налево! Сыновья своим матерям не перечат и своих жен от грубости свекрови не защищают, ибо Коран гласит, что «рай лежит под ногами матери». Молодые невестки мечтают лишь о том дне, когда они смогут поквитаться за годы рабства и отомстить свекрови за весь ее деспотизм.
И, тем не менее, те времена, когда Туркменистан был одной из республик Союза, наложили заметный отпечаток на менталитет туркменов. Слово «эмансипация» здесь не пустой звук.
Когда на волне «парада суверенитетов» Туркменистан провозгласил у себя целую галерею национальных праздников: день первой капли воды, день тюльпанов, день туркменского скакуна итп, то был в этом списке и день туркменской овчарки- алабая. Эта собака, которая даже во взрослом состоянии остается полудикой, и потому считается «живым оружием», высоко ценится в охранной службе. Вывозить щенков алабая без специального разрешения Консула из Туркменистана запрещено. По иронии судьбы, почти все национальные туркменские праздники приходятся на весну, и День Алабая в календаре совпадал с 8 марта. Однако, продолжалось это не долго. Международный женский день 8 марта оказался сильнее, и эмансипированные женщины уверенно потеснили собак с туркменского календаря...
А вот лошади в галерее туркменских национальных ценностей оказались посильнее прекрасного пола. Лучше отели Ашахабда, включая и «Огузкент» украшены живописными картинами ахалтекинских коней. Золотые «небесные кони», чьи далекие предки паслись у предгорья Копет-Дага смотрят на Вас с туркменских ковров и с чайных сервизов, с предметов быта и женских украшений. Золотой ахалтекинский конь по кличке Янардаг («Огненная гора») украшает национальный герб Туркменистана, хотя в среде коннозаводчиков и ходят ядовитые шуточки о том, что «гордость нации, вообще-то позор для нации», так как получивший экстерьерное звание «чемпион мира», туркменский жеребец Янардаг оказался бесплодным. Во всех туркменских школах изучают биографию этого коня, как раньше в советских школах изучали биографию Ленина. Преподаватели начальной школы обязаны поэтически рассказывать детям, что «чудо- конь Янардаг родился в первую весну туркменской независимости. Уже с первых дней его рождения стало очевидно, что его мать Торжественная и отец Лучезарный родили уникальное по красоте создание, малышу дали имя, которое символизировало светлое начало пути возрождения нации» итп итп.
Конь для туркмена- это больше, чем символ страны. Это символ джигитской психологии, мужского шовинизма. В интерьере туркменской семьи может поразить, что вместо фотографий любимой жены и любимых детей стены дома украшены портретами отца семейства и... лошадей. Слово «джигит» тут произносится с такой же гордостью, как на западе, слово «миллионер». Для того, чтобы все население Туркменистана на несколько минут затаило дыхание, а потом пустило слезу умиления и восторга, его президенту достаточно было в национальном костюме сесть на лошадь и проехать верхом пару кругов по Ашхабадскому ипподрому. Тонко чувствующий менталитет своей нации, нынешний президент Туркменистана, решил подарить своему народу настоящее шоу; он галопировал на сером жеребце перед трибунами ипподрома, а в один из самых драматичных моментов ему на плечо сел белый цирковой голубь. Трибуны взревели овацией. Потом этот эпизод многократно показали по местным телеканалам и растиражировали в прессе. Я была свидетельницей того, как живо «простые туркмены» на текинском рынке, в кафе и в магазинах обсуждали этот эпизод. Белоснежный голубь, усевшийся на плечо главы государства, уверенно правящего конем, в мгновение ока превратил политического лидера в сверхчеловека, супермена...
