Invisible, Зюлейка, Valdi, Unison - Спасибо! Не ожидала такого теплого приема, честно.
Влада, ну не знаю, у него движения настильные, экономные - обычно ценятся более высокие, с сильной работой зада - а Бо, он будто плывет, - и под верхом такие же ощущения, на рыси просто чуточку переваливашься с бока на бок, а на галопе вперед-назад :smile3: В прокате именно это и ценилось, что он не выбивал из седла даже деревянных новичков. Мне внешне больше нравятся движения твоего Конго, особенно галоп
Я думаю, что часть интересных историй и размышлений пока натаскаю из другого дневника. Такие, зарисовки из нашего прошлого.
Как мы переезжали в Конный Дом ( март 2007)
__________________________________________________________
Невероятные приключения беглецов, или Самолет в коневозе.
Это случилось только вчера, а мне кажется, что прошел как минимум год назад. Это море впечатлений и адреналина.
Неужели ни у кого конеперевозки не вызывали столько эмоций?
С самого начала я переживала - как Бо зайдет в коневоз, как будет там стоять, на что будет реагировать, как будет выходить и что делать, если - он начнет коневоз разносить, коневоз поломается, остановят и спросят документы, и так далее. Трудности были в том, что Бо коневоз в последний раз видел лет 8 назад, а я никогда не ездила с лошадьми. Кроме того, мы уезжали тайно и без документов , нелегально, а как раз накануне нашего побега, на ипподроме кто-то что-то обокрал, и в честь этого там было полно людей из администрации, в т.ч. директор, которым совсем не надо было нас видеть и на что мы совсем не рассчитывали. Обстоятельства сложились таким образом, что уезжать надо было срочно, и назад пути не было.
С момента, как я приехала к Боингу, стал переживать он.
За время этой поездки я вообще убедилась в том, насколько точно эмоциональное состояние лошади соответствует состоянию человека, словно зеркало.
Как я ни старалась успокоиться, у меня не вышло, и мы принялись грузить.
Под покровом ночи мы дошли до пустующей конюшни и грузились внутри помещения, чтобы не привлекать внимания. С первого раза Бо в коневоз не зашел, и для меня это было дурным знаком. Это означало, что он будет упираться до последнего. Я поводила его немного в руках по помещению, и мы поднялись почти до конца. Сперва он переставлял по трапу только передние, задние оставив на полу, растягиваясь, растягиваясь, и растягиваясь… Вот это был кранчище! Но потом, дрожа от напряжения, поставил на трап и задние. Трап люфтил, хотя и был достаточно мощным и правильным. Мы почти зашли, но вот неудача, внутри коневоза я растерялась, в какую сторону его разворачивать, засомневалась, и конь засомневался тоже, надо ли ему туда вообще. Вылезая задом в экстренном порядке он ударился головой о проем и после этого я про себя выругалась, подумав, что все, на этом его заклинит окончательно. Уговоров теперь хватало только чтобы подойти вплотную к трапу, и враскоряку его огибать. Каждый раз, когда я смотрела на его ноги, готовые удариться о края, у меня просто замирало сердце. Помощников и подталкивателей приходлось отгонять, чтобы не нервировали лошадь еще больше. Я верила в Бо. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем удалось его уговорить (с помощью еды) зайти – и все-таки он зашел сам, что я считаю большим достижением.
Когда я залезла в коневоз к нему, и захлопнулась дверь, я вдруг осознала, что погрузка была плевым делом по сравнению с тем, что нам предстоит. И в первые же минуты движения я ощутила это сполна.
Выключился свет в салоне, заскребли по крыше ветки, пол закачало, а на морде Бо, шатающейся передо мной, даже в этой полной темноте читалась невиданная паника. Видимо, он решил , что попал в ад. Эти несколько минут до выезда с ипподрома мне показались целой вечностью. Я понятия не имела что делать, знала только одно – нельзя позволить ему биться, нельзя, как угодно. Помню только это - две выпученные пары глаз, одни мои, а вторые коня – блестящие, последние переваливания машины перед выездом, я как водитель, знаю там каждый бугор, приветственное фафа охраннику, вздох облегчения – мы преодолели еще один этап. Вырвались.
От напряжения мышцы сводило, я даже сейчас, вспоминая в красках, напрягаюсь.
Включился в салоне свет, и тут я стала видеть, как коня носит по всему коневозному стойлу, ударяя его то передом, то задом, то боками, о, какое было желание помочь ему стоять, поддерживать. Я как могла, делала это, и осталась вся в синяках. Все очень пугало и напрягало его, он стал активно потеть. Окошки там были, но я не знала, что их можно открыть, и все внутри превратилось в сауну. Пара было столько, что стало плохо видно.
Я старалась как-то отвлечь, развлечь, расслабить коня, всеми силами, печеньем, сладкой водой, песнями, плясками и легендами, но сама именно переживала и боялась, - как и он.
Следующей вещью, которая меня почти добила, была остановка на таможенной площади. Мне было сказано, то коневоз сломался и нужно ехать на СТО и срочно чинить. Мне поплохело, в самом натуральном смысле. С конем, в самом центре города, на оживленной трассе. Что делать? Рисковать? Возвращаться назад? И я дала добро ехать на СТО – лишь бы потом добраться до конюшни.
Это мой самый частый ночной кошмар. Я с Бо в руках, где-то рядом с оживленными дорогами а то и автобанами, и очень далеко от конюшни. Я веду его, полная безысходность – ну куда с лошадью? А потом всегда нехорошее.
Итак, мы делаем нехилое такое отклонение от курса, и едем по омерзительнейшим дорогам на СТО. Конь беспрерывно норовит извернуться головой в сторону движения, причем непременно сложиться вдвое и застрять. То, что я не давала ему это сделать, его крайне возмущало. Мы с ним прямо поссорились, и оба были возмущены. Неизвестно чем бы это кончилось, но мы остановились.
СТО. Мы заехали прямо в бокс. Открылась наша дверь, зримо повалил наружу пар. Я высунулась, закурила и расслабилась, и Бо тоже. Он наивно решил, что это все, что коневоз это теперь его дом, и стал замечательно сохнуть и зевать, несмотря на оглушающее рычание двигателя, с которым что-то там химичили. В один момент какой-то из мастеров, лениво помахивая монтировкой, прошел мимо коневоза сзади, где была открыта наша дверь и отчетливо виднелась лошадиная голова, - нужно было видеть его лицо!! Это мгновенно подняло мне настроение, - конь на СТО - такое могло быть только у меня, заядлой автомобилистки) Я нервно посмеивалась, не зная исход ремонта, но главным фактором для меня был – успокоившийся, смирившийся с горькой судьбой конь.
Мы вновь двинулись в путь уже совсем с другим ощущением всего. При первых покачиваниях конь пустил в пространство отчетливую мысль « Оооооооооооо нннеееееееееееет! Только не это опять!»
Но он уже смирился, и сосредоточился теперь на том, чтобы искать равновесие. Я отчаянно болела за него, и, наконец, стала замечать, что постав ног все чаще становится правильным, расставленным как можно шире, а головой он не крутит, а балансирует. Но периодически, на кочках или рельсах, его сбивало все равно, и он раздраженно бил ногой в заднюю стенку. Это я старалась предотвратить, всячески подбадривая. Окна нас уже научили открывать, и я постоянно привлекала его внимание к воздуху, и виду. Рядом проезжали высокие маршрутки, и люди заглядывали в наши окошки, а по губам читалось «Лошадь, лошадь, смотрите, лошадь!» Было забавно, и даже как-то гордо.
Следующей преградой стала мелочь, однако, повеселившая меня на славу. По дороге нам закрыли ж/д переезд, который закрывается раз в год! Это уникально! Предвкушение громыхающего поезда в паре метров от коневоза меня не вдохновило. Но Бо был только рад отдохнуть от бесконечной борьбы за равновесие - ему было совершенно безразлично.
Почему-то в один момент, на повороте уже из города на необходимую трассу (где-то половина пути от ипподрома, не так далеко, но знаково), Бо разбесило. Он стал пытаться то подняться на задних, то наоборот ими ударить. В окошко в этот момент я увидела гайцов... Но пронесло. Я не спасовала, а бросилась коня изо всех сил успокаивать, вспомнив золотое правило – лошадь с опущенной головой спокойна, принялась опускать его голову, и почесывать гребень. И это сработало просто магическим образом. С шумом он смирился, стоять научился, и теперь все что ему было нужно, это моя рука между его ушей на шее, и болтающийся конец ремня куртки, который он ловил губами. Полудремлющая такая себе плюшевая лошадь. Так тихонько, в обнимку, мы доехали почти до самого конца. Еще мелочь - водитель коневоза, до этого не однократно ездивший этой дорогой, перепутал поворот. Когда мы встали очередной раз, посреди поля, я уже даже не испытывала эмоций. Открылась дверь, я встретила водителя таким выразительным взглядом, что дверь молча тут же закрылась обратно, и я услышала как он сам звонит по телефону, выясняя, куда же все таки нужно повернуть.
На очередном знаковом повороте, на сей раз правильном, уже на саму конюшню с трассы, когда у меня был всплеск положительных эмоций, Бо заржал и стал волноваться. Еще сильнее он стал волноваться у самой конюшни, и беспрерывно фырчать – громко так с шумом выдыхать – что показывает крайнюю степень возбуждения. И как он мог понять, что уже все?
Стоило ли говорить, что я, проведя энное количество часов на ногах, преимущественно в шатающемся коневозе, болтаясь на шее у коня, ступив на землю готова целовать ее – и кричать от радости что несмотря ни на что МЫ СДЕЛАЛИ ЭТО!
Бо вышел из коневоза как герой - сухим, чинно и с достоинством, а зайдя в конюшню первым делом заржал.
Я получила невероятное количество адреналина, и, как ни странно, положительных эмоций. Это как смертельный аттракцион, и страшно, и классно одновременно. По необходимости – просто супер-испытание, но просто так я бы повторять не стала ни за что.
Я влюбилась в свою лошадь вновь, или поняла, за что полюбила, пройдя вместе с ним через все эти трудности и нервы – за его необычайную смелость, за его удивительное доверие и понимание, и за сильный характер. Мы были настолько вместе – как никогда прежде.
Во время вояжа не пострадало ни одной лошади либо самолета.
_________________________________________________
