Всем привет! Продолжаю свой рассказ. Итак, мы с Ленкой победили в конкурсе и должны были отправиться в казачью станицу Крыловская Краснодарского края, где был организован лагерь для участников конкурса. Лагерь подразумевал ежедневные тренировки и, конечно, именно это нас в первую очередь интересовало, потому как живого тренера по конному спорту мы в своей жизни еще ни разу не видели, а очень хотелось. Было нам тогда по 16 лет. Естественно, родителям было объявлено, что если они нас туда не отпустят, то …. Харакири тупым ножом. Не знаю уж как, но нас отпустили! Сейчас, сама будучи мамой, я бы наверное ни за что не отпустила 16-летнюю дочь неизвестно куда. Но, пожалуй, тогда времена были другими. И мы вдвоем, совершенно самостоятельно отправились в путь. Доехали до Симферополя, сели на самолет до Краснодара, а в Краснодаре нужно было еще найти автовокзал, с которого отправлялись автобусы в направлении ст.Крыловская. Причем в тех краях была не единственная Крыловская, и наша отличалась от других тем, что была «на Ее» (это река такая – Ея). И надо было уточнять в какую Крыловскую нам надо. Мы всю дорогу задалбывали водителя автобуса, 10 раз переспрашивая и убеждаясь, на Ее ли та Крыловская, куда он нас везет? 4 часа на автобусе – и мы в станице. Приехали мы на день позже других участников, все уже перезнакомились, но встретили нас очень тепло и торжественно, чествуя как победителей. Так было приятно! Но главная радость была от того, что мы все-таки добрались!!!! Впрочем, у меня был богатейший опыт поездок по стране – я занималась другим видом спорта и мы раз 7-8 в год мотались по городам на соревнования. Так что о поведении в дороге и о всех дорожных сложностях и формальностях я имела более чем отличное представление и соответствующие навыки.
Народ подобрался обалденный. Девчонок, конечно, было больше. Человек около 25, а мальчишек всего 5, или около того. Это был редкий случай, когда вместе собрались такие интересные, дружелюбные и прикольные люди. Мы очень быстро все передружились. Из всех нормальных людей в нашей стае оказалось только две «редиски» - одна из Москвы, а другая из Минска. Они как-то сразу вдвоем скорифанились и стали смотреть на нас свысока и с заметным пренебрежением. Непонятно было, зачем они вообще сюда приехали. На третий день они перебрались в бытовку к местным конюхам и провели там все последующие дни, ночуя там же и практически не общаясь с нами. Ну и ладно.
Это были еще времена Советского Союза и народ приехал со всех его концов. Тула, Москва, Ленинград, Вязьма, Чечня, Сахалин, Рига, Минск – вот то, что я смогла навскидку вспомнить.
Из взрослых с нами были корреспондент «Юного натуралиста» Юра – про него отдельный разговор, ценный был кадр. Еще Татьяна Константиновна Ливанова, автор многих и многих книг о лошадях, дядя с длиннющей бородой которому мы тут же дали прозвище Архимандрит, и генерал Рыбин, звали его, кажется, Григорий, а вот отчество не помню. Обретался он в то время в Тимирязевке, так что может кто-то из Москвичей его знал. Но ему уже тогда было лет за 60, и, возможно, сейчас его уже нет в живых. Большую часть времени мы были предоставлены самим себе и поэтому наша фантазия на счет проведения свободного времени не имела границ. И всегда отличалась оригинальностью, потому как люди подобрались весьма боевые. Распорядок дня у нас был такой: завтрак, потом тренировка на местном ипподроме, обед, отдых и вечерняя тренировка, на которую ехали по желанию. Потом свободное время и ужин. Ну и, естественно, ночь была вся наша! Особого надзора за нами не было . Точнее, под наблюдением мы находились лишь во время тренировок. Размещались мы в местном пионерском лагере в 10 км от самой станицы и на тренировки нас возили автобусом. Вокруг лагеря были бескрайние поля кукурузы, яблочные сады и прочие прелести. Для большинства девчонок, приехавших из больших городов это были настоящие пампасы, прерии! Жизнь в лагере приносила массу удовольствий. Пионерам из лагеря выходить строжайше запрещалось, зато мы лазили где хотели, чем вызывали у них лютую зависть. Прежде всего после тренировки мы отправлялись на кукурузные поля. Набирали кукурузы столько, сколько могли унести и ели ее в сыром виде. Потому что если бы мы еще попросили ее сварить – то нас бы просто убили: наворовали кукурузы у колхозников и еще сварить просят! Но она и сырая была объедением. Потом нам начинало хотеться подсолнухов. Но росли они на другом берегу реки Еи, которая протекала прямо перед нашим корпусом. Переплыть реку с подсолнухами в обеих руках, да еще несколько раз повторить ходки с берега на берег могли только мы с Ленкой, потому как выросли возле моря и для нас это была пара пустяков. Единственный минус – на подсолнуховых полях водились гигантские черные пауки, чьими сетями было там опутано все, а мы были босиком и в купальниках. Это портило все удовольствие от операции, и в благодарность за такой подвиг толпа покупала нам трехлитровую банку сока. А это было богатство, потому что вода в Крыловской была отвратительная и как мы не пытались ее пить – не могли. Конечно же банка все равно выпивалась всеми вместе, но осознание того, что ты обладаешь этим сокровищем грело душу.
Дней через 6 после начала наших тренировок на ипподроме нас стали вывозить на маточную конюшню. Вернее, это должна была быть одноразовая экскурсия, но нам так понравилось, что мы настояли на том , чтобы появляться там каждый день. Там стояли племенные жеребцы, на которых конюхам, понятное дело, ездить было лень. А нам же только предложи! Вывели нам жеребцов. А, надо сказать, что на тот момент далеко не все из нас умели прилично ездить, а из «профессионалов» были только двое: Ольга из Донецка – 1 разряд по троеборью, и Галя из Питера – 1 разряд по выездке. Да еще мы с Ленкой – хоть не профессионалы, но люди, имевшие богатый опыт гецанья на не слишком выезженных лошадях по пересеченной местности. Остальные катались на кобылах по территории конюшни, но зато до посинения. Оле достался Снегопад, чистокровка, рыжий в белых носочках и с белой проточиной. Не конь – дьявол. Для начала он раскидал двух конюхов, которые его выводили, и умчался в поля. Через некоторое время вернулся к кобылам, тут-то его и поймали. Олька преспокойно села на него, скомандовала конюхам:»Отпускайте!». Они рванули в стороны, а Снегопад вперед. Ленке достался вороной Франт, тоже чистокровка. Мне достался по масти точно такой же жеребец, как Снегопад, но с более спокойным нравом. Эгиз. Но и он показал мне на что способны застоявшиеся чистокровные жеребцы. Он взял с места в галоп и мы мчались минут 15, пока он хоть как-то стал реагировать на мои попытки его притормозить. Мне оставалось только сидеть в седле, стараться не упасть и, по возможности, корректировать направление. Скорость была такая, что слезы, выступавшие из глаз от встречного напора воздуха, не давали ничего увидеть. Было такое ощущение, что несешься верхом на поезде, который с таким же успехом можно было пытаться остановить. Когда Эгиз выложился, он притормозил и мы зашагали. Тут только я поняла, что совершенно не знаю - куда же мы с ним прискакали. Возможно, что мы были уже в соседнем районе. Вокруг поля и луга, не за что глазом зацепиться. Я рассудила, что конь, наверное, знает где его дом и надо попробовать положиться на него. Стала прислушиваться к его желанию повернуть в определенную сторону и через какое-то время он таки вывез меня к конюшне. Мы искупались с ним в озерке неподалеку, потому что после скачки по грунтовке на нас обоих было страшно смотреть. Тут подошло время возвращаться в лагерь на обед. Кинулись мы искать Юру (представителя взрослого поколения и журнала "Юный натуралист"), который сопровождал нас в этих поездках – его нет. Он очень радовал нас самим фактом своего существования, потому что он был настолько неприспособлен к жизни, что с ним вечно случались какие-нибудь приколы. От нас он получил прозвище «Оно". Мы его любили, как любят нерадивое дитя в семье: ну что ж что такой, зато наш. Мы действительно его полюбили, потому как был он безобиден, добр и просто потрясающе наивен. Представляю, как он себя чувствовал в обществе 25 боевых девок, за которыми он, вообще-то, должен был присматривать, как представитель организаторов. Он очень уставал от наших забав и приключений, в которые оказывался втянут, потому что запретить - не хватало авторитета, а бросить нас «без присмотра» - не хватало совести. Из-за этого он был постоянным участником, а порой и соучастником всех наших делишек. Он пытался прятаться от нас, чтобы отдохнуть, но это редко получалось. Вот и сейчас, мы не досчитались нашего »предводителя команчей» и кинулись его искать. Облазили все помещения на конюшне и к своему восторгу обнаружили его спящим в овсохранилище прямо на овсе. Он свернулся калачиком, поджал ноги, панамка сбилась набок, а рот был раскрыт в тихом нежном храпе. Мы просто все взвыли от удовольствия, кинулись за фотоаппаратами и все это дело засняли во всех видах и ракурсах (интересно, сохранились ли у кого-то эти фотки? У меня та пленка засветилась. Наверное в наказание за смех над Юрой)). Потом застыдились, стало нам его жалко – ну не все ж такие как мы, индейцы, устал человек. И решили пожертвовать своим обедом ради его спокойного сна.
Еще из развлечений у нас был дедушка, живший по соседству с лагерем. У него было два мерина, которые днем работали в упряжке. Работы у этих зверей было немного, и вечером особы, приближенные к деду, имели удовольствие получить этих коней в полное свое распоряжение, без седел. В этом деле нами соблюдалась строгая очередность. И вот, дождавшись своей очереди, мы отправлялись кататься в поля без седел. Спасибо А.Н., нашему директору клуба, который устраивал нам принудительные тренировки без седел. Вспоминали мы его тогда добрым словом.
По вечерам к нашему корпусу приезжали на лошадях местные пацаны, пронюхавшие, что тут собралась куча девок, которые приехали приятно провести время. Мы садились к ним на лошадей сзади и ехали кататься. Потом был костер, их рассказы… Романтика, блин! Между прочим, нас поразило отношение к женщинам в станице. Это ведь была настоящая казачья станица, со своими строгими правилами поведения, наказаниями в виде лозы при всем народе, казачьими праздниками и всей прочей атрибутикой. Я не буду говорить, потому что и так ясно, чем бы закончились ,к примеру в Ялте, поездки с пацанами ночью в поля на лошадях. Надо ли говорить, что от этих ребят мы не услышали ни одного матерного слова в нашем присутствии и не увидели ни одного грубого поползновения на нашу «невинность». Если мы выказывали хоть малейшее несогласие с их побуждениями – попытки тут же с извинениями прекращались и общение продолжалось дальше как ни в чем не бывало. Все были поражены, а в особенности мы с Ленкой, имевшие перед глазами опыт Карьеровской жизни.
Вскоре наступила пора разъезжаться. И после слез, прощаний и проводов мы вдвоем остались в пустом лагере еще на сутки, по причине отсутствия билетов на нужный нам день. Очень одиноко было в пустой комнате, с пустыми кроватями, а сознание того, что и вокруг безлюдный лагерь, тоже радости не прибавляло. Ночью мы не спали от страха. А днем, после того, как все уехали , мы решили развлечься прогулкой по реке на лодке. Поплыли по течению вниз. Сначала все было так классно! Грести легко (по течению-то!), непривычные пейзажи вокруг, цапли, кувшинки… Потом мы повернули назад и поняли, что домой будет не так –то легко догрести. Плыть теперь пришлось против течения, вечерело, задул ветерок, стало холодно. Мы загреблись в какие-то водоросли, и чуть не утопили весла , которые в них запутались и выскочили из уключин. Тут мы еще вспомнили, что в лагере никого нет и никто нас искать не будет. Это прибавило нам отчаяния , а заодно и сил и мы все-таки приплыли назад. Но страху натерпелись!
Вернувшись в родной Карьер, мы, конечно, устроили «пресс-конференцию» о своей поездке, поделились опытом, который приобрели там. Все это было выслушано и тут же применено с жадностью, потому что все мы мечтали о нормальном тренере и тренировках. Но это была такая малая капля, что она вскоре растворилась в нашей суровой карьеровской действительности. И по сути ничего нам не добавила в плане навыков.
Но зато эта поездка дала нам возможность познакомиться с массой интересных людей, которые со временем стали авторитетами в своих областях конного спорта. Например Татьяна Константиновна Ливанова со своей дочерью Машулей (в ту пору 8-летней малышкой) сейчас являются авторами множества книг по коневодству , ветеринарии, спорту и психологии лошадей. Практически в любом магазине на полке с конными книгами есть их издания. Да и если набрать в гугле их имя и фамилию можно увидеть массу их книг. Девочка из Тулы Динка Андреева сейчас работает в Москве в Битце ветеринаром с какой-то узкой специализацией (эндокринолог лошадиный, что ли?) и к ней ездят издалека за консультациями и советами.И так еще можно многих перечислить. Мы долго все переписывались, получая на протяжении многих лет каждый день от двух до 5-6-ти писем. Вот бы нам тогда Интернет! Зато сейчас мы общаемся в сети с теми, кого удалось отыскать спустя столько лет.
Лучше всего нашу поездку описала одна наша девочка – Маринка из Вязьмы, за свой стихотворный талант получившая прозвище Маринопа Вяземская. Хотя может это была Динка, что-то память уже изменяет. А скорее всего что это совместное творчество Дины и Маринопы. Вот сей шедевр:
«В память о нашем пребывании летом 1991 г. В ст. Крыловской (Краснодарский край)
Мы все разъехались сейчас
И каждый дома кашу ест.
Давайте ж вспомним то сейчас,
Что вспоминать не надоест.
Нас школа скоро в гости ждет
И с дач все урожай таскают.
Но сердце в пятки упадет
От слов «станица Крыловская».
Я вам торжественно клянусь
И обещанье дам одно,
Что буду помнить наизусть
Что ниже перечислено.
Как ночью спали на полу,
Укрывшись наволочкой (целой!)
Как простынь спер Архимандрит
У господина офицера.
Как пили сок конспиративно
Из банки под кроватью Кати
И как в столовой нас кормили,
Как заключенных в Бухенвальде.
Как мы от жажды умирали
Я не забуду никогда.
Из глаз как слезы выступали
При слове «свежая вода».
Как шли пешком мы до станицы,
Когда автобус не пришел.
Сгорели все носы и лица,
Но, вобщем, было хорошо.
Как абрикосы воровали
(Иначе нечего нам есть).
Под окна косточки плевали,
Живя надеждой:»Саду –цвесть!»
Как Лида с Леной пели песни,
Девчатам не давая спать.
Как радость-грусть делили вместе,
Усевшись ночью на кровать.
Как дружно пленки заряжали,
Ценя товарища совет,
Но «полуночники», пришедши,
По-наглому включали свет
Как чай девчата заварили,
На пол усевшися рядком.
Как Маринопу обварили
Крутым отменным кипятком.
Как стекла били головами,
«Оно» кормили как арбузом.
Как недовольны были нами
Колхозники за кукурузу.
Как в речке Ее кайф ловили,
Визжали как вокруг буйка.
Как на скрипучей лодке плыли,
Всю ночь юоялися жука.
Как друг друга топили,
Как ловили корыто…
Да! Никто не забыт
И ничто не забыто!
Как Хлыську с Дыркой прикормили,
Как их хотели воспитать,
Но кошки пакость учинили
Прям к Ленке с Лидкой под кровать.
На стуле как тренировались
По наущенью генерала.
Как нам уздечки не досталось
(И седел было тоже мало).
Как мы на маточной катались,
Как мчались в душ, едва вернувшись.
Как с пионерами подрались.
Как спал «Оно», в овсе свернувшись.
Как грозный тренер приходил
И нам преподавал «морали».
Как ныл всегда Архимандрит,
Чтоб «слова «блин» не называли».
Мы будем помнить Воронка:
Маринка с ним по полю мчалась.
Но от ее штанов потом
Одна резинка лишь осталась.
Мы будем помнить Воронка,
Хорошую лошадку –
Недосчитались позвонка
И печень всмятку.
О наших лошадях других
Мы тоже вечно помнить будем
И прочитаем этот стих
Для поученья добрым людям.
Еще мы вечно помнить будем
О том, как Маленький Андрей
В леваде серую кобылу ловил,
Но насмешил людей.
Как нас к искусству приобщали –
За 10 дней одно кино.
Частенько свет весь выключали
И было нам дышать темно.
Как мы в Ростове побывали,
Как много было там хлопот.
И как хотел жокеев сделать
Из нас товарищ Верховод.
Да, будем помнить мы все это
И не забудем ничего!
Пусть повторится это лето,
Хоть страшно вспомнить нам его.
* * *
Здесь конец рассказа о Крыловской. Могу еще только добавить, что по итогам этого конкурса мы получили хорошую возможность поступить в Тимирязевку. Позже, приехав в Москву мы встречались с преподавателями из Тимирязевки и поездили там же в манеже пару раз. Но возможностью поступить ни Ленка ни я не воспользовались, о чем я сейчас, конечно же, жалею. Но Ленке родители наотрез запретили мечтать стать коневодом-зоотехником, ей готовилось другое будущее. А я тогда была просто лентяйкой и лоботряской. Еще в школе я знала, что меня поджидает рабочее место в одной службе (где я и по сей день служу), и поэтому не сочла нужным лишний раз напрягаться, тем более что учиться я ненавидела до ужаса. Мне до сих пор регулярно снятся кошмары с одним и тем же сюжетом: вдруг объявляют, что все, кто получил образование до 1992 года (когда был путч), должны вернуться в школу и пересдать экзамены за два последних класса, иначе их аттестаты будут признаны недействительными. Я просыпаюсь в холодном поту и с облегчением осознаю, что это был сон. Да, и к тому же на маточной конюшне в Крыловской мы пообщались с тамошними ветеринаром и зоотехником на тему их работы, и энтузиазм наш поутих. Мы боялись распределения, которое в ту пору еще было. После окончания института ты обязан был отработать три года в том месте, куда тебя распределит институт. А распределяли молодых специалистов, как правило, в глухомань, куда нормальные спецы не поедут. Вот так я и не стала зоотехником и ветеринаром, хотя мечтала об этом еще с детского сада: все хотели стать космонавтами и балеринами, а я ветеринаром. Люди смеялись.