Светочка, спсаибо тебе за поздравление! Новый год приближается! Вчера убрала в доме, чуть ласты не склеила, пошла отдыхать в конюшню. Ей Богу, там- легче.
Синие лошади.
Эта история из самого начала нашей совместной жизни с Хатбаном и Джафаром. Она никакого отношения не имеет к Новому году. Ни к нашему, ни к китайскому. Но в связи с приближением года синей лошади как-то вспомнилось.
История эта относится к тому периоду, когда Хатбан и Джафар ещё находились у своих бывших хозяев, в Погребах, что рядом с Троещиной. Они только-только начали отходить от зимнего голода. Поначалу мы с бывшим хозяином лошадей пытались нанять конюха. Конечно, покормить, попоить и попасти аж двух лошадей – тяжкий, непосильный труд. От такого напряга конюх запил и пропал без предупреждения, получив первую оплату. Потом я так же ясно поняла, что и от хозяина ожидать огромного энтузиазма в уходе за лошадьми не приходится. Имея во дворе двух истощенных лошадей, он не находил сил и времени вывести их на луг с майской зелёной травкой, а валялся в вагончике перед телевизором. Приезжала я, выводила лошадей пастись, жала траву в мешки.
Кони тогда стояли под навесом, который был разделён на три части. По краям – загоны для коней, а по середине – место для хранения кормов и строительных материалов. В то время на участке работала бригада рабочих, они ставили забор. С этими рабочими у меня постоянно возникали конфликты. То они у лошадей вёдра потянут. Я купила лошадям вёдра для воды, прихожу, а рабочие в них побелку для забора разводят. Бригадир меня воспринимал не как хозяйку лошади, а как очередную барышню, которая таскается к лошадям. И только когда я включила сирену с матами, которые были слышны у скульптора Пинчука, проживающего по соседству, мужик понял, что отношение ко мне нужно менять. Я заставила его купить новые вёдра. Осложняло дело то, что у нас со строителями было одно общее пространство, где я складывала корма, а они свои вещи, инструменты и стройматериалы. Сено мы сложили в торце этой средней части, кони могли сами тягать его столько, сколько им хотелось. А зерно я сложила в ванну, которую оттянула на середину загончика, чтобы кони не достали. И вот в эту ванну, на зерно строители регулярно укладывали то извёстку, то гвозди. Конечно, это не улучшало наши отношения с бригадиром.
Прибегаю я как-то после работы коней попасти и вижу картину: по всей нашей хозяйственной части рассыпана извёстка, как новогодний снег. Отдельными синими пятнами проявляется синька. Зерно высыпано из растерзанных мешков, большая его часть перемешана в ванной с извёсткой. Кони! Меня прошибло потом. А они стояли совершенно счастливые, с синими от синьки мордами, обожравшиеся овсом, подзакусившие извёсткой. Я онемела. Хатбан пару месяцев назад чуть не отправился в зелёные луга от страшнейших колик. И сейчас стоит с набитым овсом животом, весь в синих пятнах. Джафар выглядывает из своего загончика совершенно синей мордой. Молчала я, молчали рабочие, молчал бригадир. Я прокручивала в голове возможные последствия этого лошадиного дебоша: колики, ламинит, отравление. Признаков колик нет. Слава Богу, рабочие лошадей попоили. Они же показали мне вырванные задвижки на калитках из лошадиных загонов. Кони уже поднабрались сил и стали способны на хулиганство. Они выломали ночью калитки и провели яркую ночь.
Я взяла лошадей и повела их на пастбище. Их поведение ничем не отличалось от обычного. Разве что не с таким энтузиазмом, как обычно налегали на траву. Ещё бы, после целой ночи, проведённой с двумя мешками овса наедине!
Удивительно, но факт: эта лошадиная вечеринка никаких последствий для их здоровья не имела.
Но строители стали прятать извёстку и другие стройматериалы под вагончик, о чём я раньше их и просила.
