Новая жизнь старой компании))) Боря - маленький конкурный конь)))))

[Елена24]

Очень интересно ждем еще

[myumla]

Еще будет и много! Там всего описание 12-ти дней

[ada]

Все-таки как раньше было интерестно ...сейчас же какие там конкурсы связанные с лошадьми ...все хотят петь и танцавать ...
Лида ждем продолжения))))

[myumla]

Вот продолжение.

    .

                       ДЕНЬ ВТОРОЙ.


26 июля 1991 г.

Вчера вечером поинтересовалась, во сколько утром подъём. Никто ничего определённого не сказал. Чтоб не проспать, я подорвалась (без будильника!) в 6-45.

Подъём объявили в 7 ч. Все потихоньку, но довольно дружно проснулись, побежали по туалетам и умывальникам. Автобус обещали в 9-30.

У меня образовалась куча свободного времени. Я попросила у Лены из Гродно гитару и с часик побренчала на ней. Отдав инструмент, подошла познакомиться к женщине, которую увидела здесь впервые.

- Здравствуйте! Вы – Татьяна Константиновна?

- Да.

- А я – Оля Крыгина, из Донецка. Наконец-то мы встретились!

- А я уже спрашивала, где ты.

Дело в том, что последним вопросом первого тура следовало написать, какие поговорки и пословицы о лошадях ты знаешь. А у меня была даже заведена особая тетрадка, куда я коллекционировала их. Поэтому, написав в ответе штук сто пословиц и поговорок, я утомилась и, честно признавшись в этом, добавила, что готова поделиться остальными, но уже не сейчас.

(О, копировальная техника – сканеры-принтеры-комьютеры – где вы были в то время? Вершина техники – ротапринт – и тот был доступен только избранным!)

А накануне поездки я получила от ТК письмо, в котором она интересовалась, не могу ли я взять с собой в Крыловскую заветную тетрадку, чтоб поделиться своими сокровищами с ней, ибо она тоже коллекционирует всё, связанное с лошадьми, в том числе и пословицы с поговорками.

Мы побеседовали с ней о своей теории и практике общения с лошадьми, я отдала свою тетрадку на изучение, перевела кое-какие поговорки с украинского языка на русский. Поинтересовалась, что делать с сапогами – сразу обувать или с собой брать.

- Обуй здесь, но лёгкую обувь обязательно возьми  ты умрёшь от жары.

Я так и сделала. Надела рубашку без рукавов, штаны, нацепила кепку с длинным козырьком, обула сапоги, для чего пришлось натянуть 4 пары носков, в том числе шерстяные. На протяжении всех десяти дней народ удивлялся количеству моих носков. Но я не могу ездить, когда сапоги на ногах болтаются.

(О, отечественная промышленность! Где изящные сапожки для занятий верховой ездой? Где ботиночки для девочек? Где краги? Ничего этого не было! И даже о существовании подобного знали только те, кто имел возможность увидеть западный конный спорт воочию или на фото в книгах. А этой привилегии удостаивались единицы! За границу почти никто не ездил, а книги о лошадях были в страшном дефиците даже советские. Что уж говорить об импортных! Остальные миллионы  свято верили, что лучшие сапоги для езды – армейские яловые, и хорошо, если 39 размера, а не 45! Ну а предел мечтаний – офицерские хромовые! Приобрести такое богатство мог не каждый, и потому подавляющее большинство ездило в солдатских кирзовых).

Прихватила босоножки и уздечку, которую привезла с собой из Донецка. Кстати, уздечкой тоже все постоянно интересовались, особенно восхищались трензелем. Правда, дед Рыбин (о нём – позже) заявил, что это – очень строгий трензель.

(Папа выточил его по моей просьбе из титана, взяв за образец тонкий трензель-«восьмёрку» и утолщив его грызло до стантартных размеров. В то время трензель с титановыми кольцами ценился на вес золота, а уж мой, целиком титановый, и потому невероятно лёгкий, почти невесомый – являлся предметом зависти всех спортсменов нашей конноспортивной базы в Донецке, и его даже один раз крали. Но друзья помогли вернуть спустя год или два. Не знаю, прав ли был Рыбин, называя его очень строгим. Но я всегда помнила о том, что он находится у лошади во рту. И старалась ездить с максимально мягким поводом. Наверно, это осознание воздействия железа на конский рот и позволило мне понять и принять правоту Александра Невзорова с его школой Nevzorov Нaute  Еcole? И я теперь свято уверена, что все так называемые «мягкие» трензели – на самом деле не менее опасны для лошади, чем «строгие»).

За нами прибыл микроавтобус. В него влезла только половина конников. Мы подождали с полчаса, и автобус увёз нас второй партией.

Перед отъёздом ещё поинтересовалась насчёт касок. Никто не берёт их с собой, хотя все привезли. И лежат эти каски одиноко на тумбочках и в сумках.

Ехали минут десять – до правления колхоза. Там нас накормили в столовой яичницей и чаем. А после завтрака мы поплелись пешком по станице до конюшни – по жаре и в сапогах.

(Видимо, столовая пионерлагеря ещё не начала работу – детей должны были привезти сегодня. Поэтому колхоз выкручивался, как мог, чтоб не опозориться перед победителями конкурса. А мог, видать, он не очень много).

Конюшня меня разочаровала. Маленькая (на десять голов), деревянная, очень неухоженная. Лошади – грязные: нечищеные, стоят на унавоженных опилках. Напоминает несколько нашу конюшню для учебных лошадей. С той лишь разницей, что наша всё-таки закрыта от ветров и дождей, а у них тут «вихри враждебные веют» по всем щелям. И ещё. У нас лошади там закрываются палкой, проходящей поперёк конской груди, а у них – двери из сколоченных досок. «Весёлой» лошадке типа нашего Гороскопа ничего не стоит развалять такой денник в считанные минуты.

Увидала их скаковой круг. Ничего, сойдет, но я ожидала лучшего. Длина дорожки – 1200 метров. Дорожку не проборонили, и три рыжих двухлетка скакали по комьям земли.

(Как я теперь понимаю, никакого спецгрунта на скаковой дорожке Крыловского ипподрома не существовало. Да и наверняка никто не знал, что он должен быть. Или знали, что должен, но не могли достать по разным причинам. А  итог всё равно один – ноги на высохших до каменного состояния комьях земли уродовали ни в чём не повинные лошади. А во время дождя грунт наверняка превращался в скользкую трясину.)

В центре скакового круга – зеленое поле.  На него наши девчата вывели двух кобыл с жеребятами.  Не успела я всё разглядеть, как раздался громоподобный глас Алексея Васильевича Лазаревича, начальника ГЗК (так в советское время назывались хозяйства по выращиванию породистых лошадей – государственная заводская конюшня):

- Кто покрепче сидит в седле, двое – на Игрока к Андрюше!

Мы стояли перед ним плотной толпой, и если б не ТК, не видать мне Игрока как своих ушей без зеркала. Ливанова выудила из толпы нас с Глей и отправила в центр ипподрома, на небольшое огороженное конкурное поле. Там шагал огромный рыжий жеребец с белой проточиной на тяжёлой голове. При нашем приближении маленький коренастый Андрей Косач спрыгнул с него:

-Ну, кто из вас первый?

Галя толкнула меня вперёд. Пока я взбиралась в седло и подгоняла стремена, успела предупредить Андрея, что в седле е сидела уже почти четыре года. Он посоветовал крепче держать жеребца, потому что он подхватывает.

- Сделай рысь по периметру 7 минут. Я скажу, когда шагать.

Игрок - будённово-ганноверский жеребец 1985 г.р. от Игры и Габоя. Высокий, мощный по телосложению, с мясистой шеей – его трудно было собрать. Сидеть на нём очень неудобно из-за невероятной толщины его корпуса.

Я порысила облегчённой рысью, но никак не могла найти с ним контакта – о каком сборе могла идти речь, когда я элементарно не чувствовала ни лошади, ни себя на ней. Конь действительно слегка потягивал. Немного опустил нос – вот и весь «сбор».

Вскоре Андрей велел пошагать.  Через 5 минут снова велел ехать рысью, но поработать на вольтах. А я вспомнила, что при работе на вольтах надо ездить учебой рысью. К тому же мне пришло в голову, что с помощью учебной рыси можно быстрее найти контакт с жеребцом. Поэтому всё остальное время (минут десять) я проездила учебной рысью. У Игрока оказался мягкий ход, и трясло не сильно. Немного пооблегчалась на прямой и пришла в восторг: чувствую! И себя на коне, и коня под собой! Столько е ездить верхом, и вот прочные навыки всплыли из памяти! Невероятно!

Потом я ещё пошагала. Андрей поставил в центре манежа три стойки от препятствий:

- Поработай вокруг них «восьмёрки»,

Около манежа собралась толпа: и наши, и местные конники. Все уставились на меня с любопытством (больше всё равно не на что было смотреть). А я писала «восьмёрки» на учебной рыси и думала лишь об одном: как поддержать хорошую посадку, не опозориться. Всё-таки школа за плечами есть. Уж с Игрока-то не упаду – он спокоен, как танк.

В манеж забрела кобыла с жеребёнком. Я перешла на шаг и отъехала в дальний угол манежа. Игрок ржал, косясь на кобылу, и рыл землю тяжёлым копытом.

Когда кобыла, наконец, покинула манеж, Андрей велел ехать галопом. Я в восторге чуть не завизжала: всё-таки галоп – это галоп!

Довольно легко для его массы Игрок поднялся в галоп с нужной ноги. Но в манежной посадке я тут же растеряла стремена. Пока пыталась на ходу их поймать, конь подхватил.



Галопирую на Игроке

- Подбери повод! – закричал Косач. Ах, ну конечно, вечный мой лёгкий повод! Минимальное воздействие на рот! Иногда играет со мной недобрые шутки, но никак не могу избавиться от этой привычки беречь конские губы!

Я сократила жеребца и села в полевую посадку. Однако никак не могла найти устойчивое положение, и стремена постоянно забивались под каблук. Все наши с восхищением смотрели на меня, а мне было ужасно стыдно за свою посадку. «Чёрт побери! – думаю, - «разрядница»! На коне сидеть не можешь!»

- Поворачивай сюда! - кричит Андрей.

На середине манежа делаю вольт и продолжаю движение. Потом «доходит»: нужно менять направление! Через центр меняю направление и ногу лошади. Но по-прежнему сижу в седле чёрт знает как.  «Господи, когда же уже конец этому позорному галопу?»

Жеребец сильно тащит, держу его из последних сил. Дышу как загнанная лошадь, будто не я на нём, а он на мне отъездил. Да, не та у меня физподготовочка, что раньше! Ну и тяжеловоз!

- Шагом! – командует Андрей.

Перевожу Игрока на шаг. Руки-ноги болят, солнце сверху палит… Но я – на коне! После столь долгого перерыва - выдержала! И я всё равно счастлива.

Отдаю коня Гале. Смотрю на её езду. Сидит в седле она прекрасно. Ещё бы! Выездка, у самого Ивана Кизимова!


Галя Вихорева (г.Ленинград) на Игроке

А я еле двигаюсь – перетрудила все мышцы. Но в седло хочется ещё. И не на такого толстого.

Рядом по неогороженному манежику ездят рысцой наши девчата. Несколько смен всего на четырёх кобылах: Долие, Лампасейке, Реке, Пародии. Да по зелёному полю внутри скакового поля носятся на Дозе и Чапе. У обеих кобыл – жеребята.

Хотела у ТК попросить ещё лошадь, но стало стыдно. И так ездила больше всех. Вместо этого поблагодарила ТК за хорошую спортивную лошадь (оказывается, Игрока готовят в конкур), а не учебную конягу. Однако желания ещё поездить на Игроке не имела. Эта лошадь – не для меня. Он туговат и не манёврен. К моему росту больше подходит лёгкая некрупная лошадка типа арабо-будённовца.

Очень хотелось пить. С девчатами мы сходили за 50 метров от конюшни к колонке – ближе никакой воды не было. Там вода оказалась нормальной – прозрачная, холодная и вкусная.

Девочки отъездили на кобылах и поставили их на место. Оказалось, что Долия, Лампасья, Река и Пародия живут в леваде, под открытым небом! С ними – два рабочих упряжных мерина – Забар и Головко.

Забар – серый в гречку, одноглазый, под седлом никогда не ходил. Головко – гнедой, с густыми щётками над копытами. Очень красивый, годится и в упряжку, и под седло. Но обе лошади постоянно работают в бричке, и нам их не дадут.

Мы переобулись в летнюю обувь и пешком направились к правлению колхоза. Я шла в компании с двумя Ирами из Воронежа и Ингой из Карельской АССР.

В 12-40 автобус забрал нас от правления и увёз в лагерь. Кстати, называется он  (лагерь) «Колосок». Там в столовой на обед были мерзкий суп, какая-то каша и компот. Я только пила, так как меня здесь постоянно мучает жажда. На улице жара градусов сорок в тени.

После обеда нас решили переселить в другой корпус. Но мы не захотели, потому что там было ещё душнее, чем у нас, потолок низкий и стена не защищена деревьями.

Мальчишек из «предбанника» переселили-таки в тот корпус. А вместо них в «предбанник» почему-то перебрались Вера-объездчица из Тимирязевки, Лена из Гродно и ещё одна Лена из Москвы (она – из Женского Батальона смерти. Что это – пока не знаю). Отселение от основного коллектива имело свои последствия: мы так и не узнали фамилии этих девочек, и дружба наша с ними не сложилась. А они держались тоже отдельно от нас – своим маленьким коллективом.

Зато ленинградкам сразу нашлось место. Да и я вместе со своей кроватью передвинулась ближе к девчонкам из Воронежа. Теперь моя кровать стояла впритык к кровати Маринки из Вязьмы. К слову, вяземцев у нас было четверо: Марина, Лена, Рома и Андрей. Все – члены местного кружа «Юный натуралист». Работу писали коллективно и победили тоже все вчетвером, как соавторы. ТК говорила, что их работа – самая лучшая. Рома-то и был тем самым нехуденьким мальчиком, что дивил меня при первом знакомстве. Кстати, для своей комплекции он весьма недурно держится в седле. Все четверо верхом ездили всего раз десять в жизни – в деревне накануне поездки. Из них лучше всего управляется с лошадьми Маринка.

С Галей мы вымыли корпус, так как ТК назначила нас сегодня дежурными. Потом я полистала фотоальбом девочек из Ялты – Лены и Лиды. Они подарили мне памятный вымпел их клуба. Занимаются они в Ялтинском конном клубе «Карьер». Там около 25 лошадей. Клуб существует на средства, которые сам зарабатывает: предоставление лошадей для съёмок фильмов (к примеру, знаменитые «Сердца трёх» использовали карьеровских лошадей. Я потом специально ходила ещё раз в кинотеатр и узнала под седлом одного из отрицательных героев лидкину любимую кобылицу – темно-рыжую арабскую Гамбию, дочку знаменитого Пеленга). Интуристы устраивают конные прогулки и платят валютой…

Лена и Лида занимаются дважды в неделю, без тренеров, самоучки. Но молодцы – ездят хорошо.

На полдник давали брусничный сок с хлебом. Хлеб мы не тронули, а сок вылакали до капли.

После полдника мы с Ирами и Ингой отправились на разведку окрестностей. В полукилометре от лагеря нашли яблоневый сад и надрали яблок. Рядом же росла кукурузу. Набрали и её. На обратном пути увидели единственное жилище человека – красивый большой дом. Решили отнести наворованное в лагерь, а потом вернуться и разузнать, кто здесь живёт.

Вдруг я обнаружила, что пропали мои часы. Да, я их, наверно, потеряла в манеже, когда носилась галопом на Игроке. Прощайте, часики! Вы – первая жертва. Счёт открыт. Раз!

В лагере увидели двух рабочих стреноженных лошадей. Меня заинтересовало, что они были именно стреножены. Так вот откуда пошло слово! А то у нас говорят «стреножить», а сами спутывают только передние ноги, то есть по сути, сДВУноживают. А эти были именно сТРЕножены: спутаны передние и на длину корпуса шла веревка от передних ног к задним. Однако и в таком положении лошади на удивление живо передвигались.

(Теперь-то я знаю, что спутывание только передних ног лошади называется СПУТЫВАНИЕМ, а СТРЕНОЖИВАНИЕ – это то, что я видела в Крыловской).

Оба коня оазались меринами. Один из них – рыжий и спокойный. Ребята-«пионеры» (их сегодня, как и обещали, навезли полный лагерь) сидели по очереди на нём верхом.

Второй мерин – бурый. Впервые я наяву видела эту масть. Надо признаться, очень красивая. Бурый слегка покусывался и даже пытался лягаться. Ребята называли его «дурным» и советовали близко с ним не знакомиться.

Я в тот момент и представить себе не могла, что вскоре этот бурый конь западёт мне в душу и сердце так, как не западали его породистые собратья самых роскошных кровей. (Добавлю – западёт НА ВСЮ ЖИЗНЬ. Я его никогда не забуду, ибо он оказался удивительной лошадью!)

Мы вновь пошли на разведку. Возле человеческого домика располагалась колонка, но вода из неё лилась такая же чёрная. Я предложила зайти в дом и все интересующие вопросы задать хозяевам. Девчонки боялись, но я их уговорила. Они предоставили мне право действовать и спрятались за мою спину.

Я постучалась в дверь. Открыл мужчина лет пятидесяти. Мы представились, рассказали, какие мы несчастные – и лошадей-то мало, и жара несусветная, и пить-то нечего…

Оказалось, что воды другого цвета здесь нет. Молока купить не у кого, так как ближайшее поселение находится в 12 км отсюда. Ближе всего к нам располагаются ферма крупного рогатого скота и свиноферма. Да и те – в трёх километрах.

- Чьи лошади? Мои лошади! Я – конюх при них. Можно ли покататься? А у меня уздечек нет. Если у вас есть – приносите, покатаетесь. Но сёдел тоже нет.

Для нас было так неожиданно его разрешение поездить верхом, что мы просто рассыпались в благодарностях. Пообещали придти после ужина.

На ужин давали жареную курицу, салат, кашу и чай с маслом и хлебом. А мы напряженно думали, где б взять вторую уздечку? Кроме меня, уздечки привезли Лена из Гродно и Вера из Москвы. Но брать их, так сказать, в долю – очень не хотелось. Я посоветовалась с ТК, но ничего нового не услышала.

Пусть это эгоистично, но мы больше никому ничего не сказали. Всё-таки две лошади на двадцать пять человек – маловато. И вообще: кто успел – тот и съел. Никто не виноват, что мы оказались проворнее.

(Дополню - и любопытнее. Ведь вместо валяния на кровати или на пляже после обеда  – отправились исследовать местность).

После ужина я тихонько впихнула уздечку в сумку и прихватила фото, где я на Амге с седла наклоняюсь здороваться с Яриком (больше ничем отблагодарить сторожа за щедрость я не могла).

Иван Петрович – так звали конюха – вынес кавалерийское седло, которое некогда сам смастерил, и подседлал бурого.

- Рыжий хромает, - пояснил он. – У него подкова отскочила с той ноги, что он когда-то сломал. А на буром вы без седла не удержитесь – он любит тягать по кустам.

Говорил ИП на смеси украинского с русским. Оказалось, что он действительно хохол. Ирки завтра уезжали на денёк в Ростов, а мы с Ингой оставались. Поэтому сегодня мы решили не ездить – уступить коня Иркам.

Пока они по очереди ездили на нём, мы сидели на лавочке у домика и беседовали с ИП. Комары жрали смертельно, но мы терпели. Из беседы поняли: ИП – очень хороший человек, добрый, хозяйственный и любит лошадей. Дом у него ухоженный, выбеленный, в палисаднике – цветы. Бегают две упитанные мелкие дворняжки. Лошади бодры и в хорошей форме. Кормит их он сам (зерном – только весной, за две недели до начала полевых работ). Сам поит, чистит, куёт, шьёт упряжь. Весь год кони гуляют на свободе стреноженные. И только весной во время посевной немного напрягаются на поле. Да в году раз двадцать запрягут их в бричку – вот и всё. Недаром они такие упитанные! (Не потому ли бурый оказался столь интересен по характеру, что не умотан человеческой эксплуатацией, не сломлен непосильным трудом?)

Рыжему уже 18 лет, зовут его Бунчук. Бурому – 9. Он – Будулай. Вот уж, блин, дурацкие клички! Особенно – цыганская Будулай. Наверно, родился чёрным, да фильм про Будулая крутили в тот момент по телеку…

Попросили ИП больше никому, кроме нас, лошадей не давать – и объяснили причину. И сами обещались держать языки за зубами. Жалко ж лошадей – а ну как все захотят на них кататься?

Наконец, Будулая привели, расседлали. Я растёрла ему соломой вспотевшую спину.

По возвращении в лагерь мы направились в душ. Душевая неплохая, ни в какое сравнение не идёт с душевой на нашей биостанции в Яцковке. Выкупались и в 23-40 легли спать.

Да, сегодня нам выдали недостающее бельё. И даже с избытком. Я подложила под матрас два одеяла, а сверху настелила ещё один матрас, который утянула из корпуса, в который нас хотели переселить. Теперь зад не проваливается в провисшую сетку. Но зато в бока впивается сбившаяся в комки вата.
             *  *  *
 
Продолжение следует!...

[myumla]

ДЕНЬ ТРЕТИЙ.




27 июля 1991 г., суббота.

Вчера разузнали, что ИП не курит и не любитель водки. А вот пиво потребляет. Ирки пообещали привезти сегодня из Ростова пиво.

Подъём – в 7-30. ТК объявила, что я сегодня с её дочерью Машей дежурю по столовой. Это значит – накрывать и убирать со столов.

До завтрака я поинтересовалась у Гали, как у авторитета, какое впечатление произвела моя езда на Игроке.

- Для конкура очень даже хорошо.

Да-а, оценочка истинно выездковая – со своей колокольни. И ещё мы с Галей договорились подойти к начальству и сказать, что, мол, такая езда не для нас, что мы привыкли ездить много и на серьёзных лошадях. Что можем помочь в подготовке спортивных лошадей. Может, дадут нам кого другого поседлать и не на десять минут.

Пока я убирала посуду в столовой, первый рейс уже набрали. Я кинулась к дверям столовой, где мы сегодня оставили сапоги (теперь все поступают наоборот: едут в босоножках, а сапоги тянут с собой). Моих сапог на месте не было! Меня прошиб холодный пот.

Одиноко стояла пара хромовых сапог большего размера, но младше возрастом. И хотя мои сапоги были хуже, меня страшно возмутил сам факт их отсутствия. Не нужны мне чужие, даже если они качественнее! Я ухватила эту пару и, звеня уздечкой на плече, помчалась за столовую, где стоял наш «Рафик», укомплектованный под завязку первой партией кавалеристов. Я сунулась в окно и страшным голосом произнесла:

- КТО ВЗЯЛ МОИ САПОГИ?

- А мест уже нету! – ответил кто-то наивным голоском.

Я от этого только взбеленилась:

- Сейчас всё здесь разнесу! КТО ПОМЕНЯЛ МНЕ САПОГИ?!

- Да некуда садиться: забито всё!

Тут «Рафик» тронулся. Я плюнула и тихо пообещала набить морду тому, кто не узнал своих сапог.

(Сказывается школа конноспортивной базы – мгновенная агрессивная реакция на малейший намёк ущемить права. Ибо если сам за себя не постоишь – бывает, и с применением рукоприкладства – то никто за тебя этого не сделает. А ноги начнут вытирать все, кому поддался. К сожалению, законы «зоны» характерны для многих спортивных школ и в особенности – спортивных конюшен. Просто родители зачастую не в курсе, как выживают их дети в спортивном коллективе, где царствует естественный отбор).

Понятное дело, что угрозу я произнесла просто для сотрясения воздуха и самоуспокоения. Никто здесь никому ничего набивать не собирается. Не та компания.

Через полчаса «Рафик» вернулся на второй группой конников. Я надеялась, что без меня Галя не будет просить хороших лошадей. Но жестоко ошиблась.

Прибегаем к конюшне. Тут восседает Генерал – такую кличку присвоили старому казаку Григорию Леонидовичу Рыбину. Не знаю, кто – наши или местные, но приклеилась она к нему намертво. Живёт Рыбин в Москве, а каждое лето приезжает со своими учениками помогать тренировать крыловских лошадей и спортсменов. Постоянно ходит в военной форме.

Обнаруживаю свои сапоги у Маринки из Вязьмы. Естественно, что дать ей по голове рука не поднимается. Кстати, я вычислила Маринку ещё в лагере при участии Иры из Бердянска. Та посоветовала мне принюхаться к оставленной паре и определить, чем сапоги пахнут – дёгтем или сапожным кремом.

- Дёгтем? Значит, это Маринка Минаева перепутала. Я видела, как она накануне мазала их дёгтем.

Отобрала я у Маринки свои сапоги, отдала её пару. Девочки уже седлали лошадей. А Галя сказала, что она уже представилась Рыбину, и что на Игрока уже очередь из четырёх человек.

Придя в отчаяние от такого предательства, я в аффекте выпалила в лицо Генералу:

- Я – из Донецкой конноспортивной школы, 1-й разряд! Хочу подседлать лошадку повеселее!

Рыбин попросил, чтоб я присела рядом с ним. Долго восхищался тем, что я такая супер-пупер-спортсменка. Расспрашивал о Ткаченко, Свидерском, Вощакиных (оказалось, он всех их знает). Я уж даже струхнула – так он всем меня нахваливал. Типа, молодчага, разрядница! Сейчас даст какого-нибудь отбойного, и покажу я класс – как надо падать… Ведь после Игрока у меня немыслимо болят все мышцы, за исключением разве что шейных (кстати, это доказывает, что во время езды верхом работают все группы мышц).

(С точки зрения Невзорова, это доказывает лишь, сколько титанических и никому не нужных усилий затратила я в стремлении любой ценой удержаться на лошади и не упасть. И с высоты моего нынешнего возраста и мировоззрения я с ним полностью согласна!).

Как в таком состоянии можно показать хорошую езду – ума не приложу.

- Будешь пятой на Игрока! – охладил мой пыл Генерал. Словно вылил на голову ушат ледяной воды. – Хотя, возможно, кто-нибудь другой подвернётся…

(Интересная позиция для тренера – ждать, кто же из лошадей может «подвернуться» под руку. Смех, да и только! А я-то, наивная дура, не «въехала» тогда в комизм ситуации!)

Я села на доски недалеко от Генерала в надежде на кого-нибудь другого. Не хотелось мне быть пятой на Игрока! Пока мы с Рыбиным болтали «за жизнь», с поля к конюшне подскакала девчонка на Дозе. Кобыла утащила свою всадницу с поля и стремилась скрыться в свой загон. Даже под уздцы наши не могли оттащить упирающуюся кобылу от заветного места. И тут Леонидыч говорит мне: «Садись!».

Я догадалась: решил меня проэкзаменовать – справлюсь с такой банальной ситуацией или нет. Быстренько натянула сапоги и, не заботясь отсутствием хлыста, села на лошадь. Поскольку наши без палочки не садились на ленивых Дозу и Чапу, то все с любопытством воззрились на меня – ну и что будет?

Я набралась решимости, смешав её с наглостью, и поддела лошадь пятками. Доза мгновенно поняла, что к чему, и безропотно повиновалась – тут же послушно забежала рысцой на зелёное поле, что посреди скакового круга.

- Галопом не скакать! Это матки с жеребятами! Только рысь и шаг! – донёсся вслед наставительный голос Генерала.

Я и Маша из Троицка ездили вдвоём по зелёному травяному полю на кобылах. Моя Доза – светло-рыжая, толстенькая, помесь тяжеловоза с буденновцем. Очень живая и подвижная, ей, как выяснилось, совершенно не нужен хлыст. За нею бегает маленький гнедой жеребёнок. Время от времени Доза останавливается, и жеребёнок получает возможность попить молока.

Машина Чапа – гнедая, с длинной лебединой шеей. Её рыжий сын покрупнее и  постарше.

Девчонки всё время жаловались, что Доза ленива, а Чапа ещё ленивее. Но я прекрасно отъездила по большому полю с пасущимися коровами. И коровы, и путающиеся под ногами жеребята навевали ощущение полной деревенской идиллии. Сыновья время от времени заигрывались и убегали от мамаш. Тогда Доза и Чапа начинали беспокоиться, оглядывались, призывно ржали и не желали идти вперёд. Я не препятствовала проявлениям материнского инстинкта у своей лошади, позволяла ей останавливаться, поджидая сына, разрешала покормить его. Может, в этом и крылся секрет послушания Дозы? Она имела возможность удовлетворить свои желания и потребности, и за это позволила мне получить удовольствие от катания на её спине? А девчонки всё время заставляли её двигаться, она возмущалась и тормозила? А сегодня вообще взбунтовалась и попёрлась вон с поля.

Минут через 15-20 я отдала кобылу кому-то из очереди и снова села возле деда Рыбина. Пока ездила верхом – ничего не болело. Но лишь сползла с седла на грешную землю, как заныли все перетруженные мышцы.

Дед начал рассказывать свою биографию. Родился в 1925 голу, с 1935-го – в седле. Тренерствует уже 40 лет. Лично знаком с Афанасием Ситько, Борисом Лиловым, Сергеем Филатовым и другими знаменитыми конниками-спортсменами.

С неогороженного грунтового манежа вынеслась девчонка на рыжей грациозной Реке. Кобыле насточертело печься под солнцем и она упрямо стремилась в леваду, полностью игнорируя свою всадницу.

Вместе с другими девчонками я попыталась вытащить её обратно на поле под уздцы, но куда там! Река только сильнее нервничала, вскидывалась и осаживала. Тогда я, вдохновлённая успехом с Дозой, решила блеснуть перед Рыбиным и старшим тренером школы Сергеем Хорунжим своим умением справляться с лошадьми.

- Слезай,  - говорю девчонке. – Дай, я с седла её заведу.

Меня подкинули на кобылу, ибо сесть самостоятельно я уже и не пыталась – настолько болели мышцы. Рыжая, с белым пятном на верхней губе, восьмилетняя буденовская Река успела заслужить у девчат репутацию ленивой и вздорной лошади. Сверху, с седла, она оказалась очень высокой и узкой.

Я строго взяла кобылу в шенкеля, зажала её поводом. Реке ничего не оставалось, как подчиниться. В манеже я спрыгнула, отдала лошадь девчонке и вернулась к конюшне.

- Молодец, - похвалил Рыбин, - просто молодец!

Я расцвела. Ещё бы! Услышать похвалу в свой адрес от такого человека!

Но потом в голове у меня зашевелились нехорошие мыслишки: коль я такая молодец и умница, то почему мне не дать хорошую спортивную лошадь?.. Но я отогнала их прочь: может, завтра дадут?

Ещё посидела с дедом, послушала его басни. Тем временем ТК вывела подсёдланного Сапфира.

Сапфир – великолепный двухлетний жеребчик от Снегопада, рыжей масти  оттенка «червонное золото», с белой проточиной и в белых «носках». Будённовец, на одну четверть – араб. Благородные арабские предки сильно сказались на его облике: рост, характерная форма головы и шеи, пушистые вьющиеся грива и хвост, торцовые бабки, присущие всем арабам – и всё это великолепие в стадии формирования.



Сапфир. Перед этой лошадью не грех снять шляпу.

Забегу немного вперёд. Впоследствии оказалось, что по красоте и выраженности арабской крови Сапфир превзошёл отца, арабо-будённовского Снегопада. У Снегопада красивая, точёная голова – но не щучья, и глаза для полуараба маловаты. Грива – длинная, роскошная, но не вьётся. Сапфир же – широколобый, с большими выразительными глазами, с курчавой чёлкой, ниспадающей на них. Ласковый и неизбалованный, очень чуткий. Именно такая лошадь подходит мне во всех отношениях!

ТК поездила на нём рысью и галопом минут сорок. Я попросилась отшагать его после работы. Проехала два круга (2400 м), пока он полностью отдышался. Под седлом красавчик-жеребёнок не разочаровал: лёгок в управлении и очень энергичен. Встречая по дороге лошадей, он обязательно приветствовал их высоким тонким ржанием и даже не пытался баловаться под всадником.

После работы лошадей здесь не купают, хотя Ея протекает всего в сотне метров от конюшни. И даже ноги не замывают! Не снимают заклейки, не чистят. Не пасут на свежей траве. Отъездил, расседлал – и на место. Это меня очень удивило.

Игрока, конечно, уже отработали и без меня. Каждая из четырёх претенденток делала на нём реприз рыси и галопа. Бедный жеребец! Так пахать в такое пекло! Но Рыбин заявил, что Игрок – очень сильная лошадь, и его нужно много работать. А я и рада, что не ездила на нём. Во-первых, и без меня хватает кому его гонять. А во-вторых, всё же он очень неповоротлив.

Автобус увёз нас в лагерь, где после обеда мы отправились купаться на речку. Ея – мелкая и вонючая. На середине реки мне будет по шейку. Лишь у берега – песок, и то искусственно насыпанный. Дальше и везде – противный ил и тина с водорослями, напоминающими мокрые тряпки, когда на них ставишь ногу.

С Маринкой Минаевой решили сплавать на противоположный берег. Течение в Ее слабое, но ощущается. На другом берегу надрали подсолнухов и, по колено проваливаясь в мерзкий чёрный ил, зашли в воду и поплыли назад. Маринка окунала свой трофей, а я держала над головой, выгребая одной рукой. Поскольку все мышцы болели, едва дотянула до берега.

После купания в Ее пошли в душ. Это было необходимо, потому что вода в Ее аналогична воде в большой грязной деревенской луже. В душе вода настолько мягкая, что промыть голову от грязи и особенно от мыла невозможно.

Потом я занялась своими хромовыми сапогами, доставшимися от дедушки-полковника. Хорошо, что мой дедуля – мужичок некрупный, и сапоги у него всего 40-го размера. На фоне других выглядели очень изящно. (Интересное представление об изяществе – армейский хромовый сапог 40 размера на хрупкой девичьей ножке 37 размера выглядит изящно! Однако – это суровая правда советской конной жизни!)

Я до блеска начистила свои бесценные сапоги, чем привела в восторг Генерала и казака-бородача, которому девчонки дали кличку Архимандрит.


У конюшни в ожидании лошадей, слева направо: Архимандрит, Гладилин Андрей, Коновалова Вера, Вихорева Галя, Киреева Фатима, лежнёва Инга, стоит - Карасёва Ольга.

К слову, откуда этот Архимандрит с крестом на шее свалился на нашу голову, да ещё с малолетним сыном Вовкой, никто не знает. В конкурсе он не принимал участие, и сын его тоже. Но примчались они  из Владивостока (!) точно в срок!

- Мой Вовка лошадей любит до беспамятства, но видит их раз в год, когда приезжаем сюда!

Оказывается, потомственный казак Архимандрит давно корешуется с казаком Рыбиным, и место встречи у них здесь, в Крыловской. Так что не Архимандрит свалился на нашу голову, а, скорее, мы – на его.

Сильная любовь к сыну не помешала бородачу звездануть ненаглядного восьмилетнего Вовку у всех на глазах за то, что малой боялся прыгать в воду с метровой высоты вниз головой (вспомним глубину Еи!).

- Ты ж КАЗАК!!! А боишься!!! - орал он.

На полдник предлагался сок и пирожок с вишнями. Некоторым, в том числе и мне, удалось взять по два пирожка, потому что оставались лишние. А местные повара не тащили пирожки домой, а раздавали нуждающимся.

После полдника Генерал всех собрал и поделился кое-чем из своего богатого тренерского опыта. Мы ему, конечно, очень благодарны - он всё говорил по делу. Но как можно использовать его теорию на практике, если для езды у каждой из нас не больше 15 минут в день??? Лучше бы давал побольше лошадей! И к тому же, переслушать все его басни и трёх жизней не хватит!

Под конец лекции он показал нам картинки с казачьей атрибутикой и казачьи газеты, зачитал высказывания великих людей, посвящённые лошадям. Промежду прочим, упомянул, что когда читал мою работу, сразу же за меня ухватился – мол, сюда её непременно, в Крыловскую! (Ливанова на это криво ухмыльнулась: «Кто там читал?»)

Нас с Машей, как дежурных, утащили в столовую накрывать ужин, и мы не дослушали сказки дедушки Рыбина.

(Помню, что в тот вечер я ещё не была разочарована Генералом, и на полном серьёзе воспринимала все его высказывания в свой адрес.  Когда писала свои мемуары, уже мнение поменялось, и это чувствуется между строк. )

Во время ужина ТК попросилась с нами к ИП. Ну не могла же я ей отказать!

После ужина мы втроём (я, Инга и ТК) галопом понеслись к ИП. Пока что моя уздечка пригодилась только для этих вечерних прогулок. Днём она не нужна, хотя на ипподроме явно не хватает амуниции.

ИП ждал нас с самого обеда, даже лошадей запер в «лабазе» - так он называл загон. И даже подковал их на передние ноги. Как выяснилось, специально для наших проездок. Мы извинились, сославшись на лекцию Рыбина. ИП Генерала знает, но относится к нему иронически.

Подседлали опять Будулая. Пока не стемнело, решили пофотографироваться. Первой посадили Ингу. Но она сидела верхом всего четвёртый раз в жизни, а Будулаю очень не хотелось уходить от телеги с сеном. Он постоянно тащил её к конюшне, где мирно хрупал сеном из телеги его приятель Бунчук. И потому я вскоре забрала у неё лошадь.

У Будулая белый нос и белые чулочки на задних ногах. Крепенький, круглый, с чуть коротковатым корпусом и премиленькой мордашкой. В его жилах явно течёт донская кровь плюс ещё что-то упряжное, добавившее мощи в телосложение. ИП говорит, что Будулай очень резв, ретив и силён – скачи хоть до станицы, всё будет нестись галопом.

Ещё раз забегу вперёд. Будулай мне очень полюбился. Он и Сапфир – вот две лошади, память о которых я сохраню навсегда, как о Ретро и Амге.

(Ретро и Амга – двухлетки, с которыми я регулярно работала на Донецкой конно-спортивной базе. С рыжим англо-будённовцем Ретро – всего три месяца, но самые насыщенные в плане событий и взаимоотношений с конём. К тому же Ретро – первая персональная лошадь, за сохранность и тренинг которой я была в ответе. А Амга – гнедая украинская верховая – отдельная тема. С ней я работала ежедневно в течение всего полугода. Но душевная лошадь западает в сердце навсегда, это не зависит от времени езды на ней. Амга – моя подруга, моя любовь, моя радость, моя боль. Достаточно сказать, что обе мои среднеазиатские овчарки в память о ней носят имя Амга).

[myumla]

Я заставила бурого выйти на дорогу, хотя он очень упрямился. Потом огладила за послушание и в награду позволила подбежать мелкой рысью к телеге с сеном. Но у ТК и ИП, видимо, создалось ложное впечатление, что я не справилась с лошадью. ИП заорал на бурого страшным голосом, выломал палочку и сел в седло вместо меня. Будулай немедленно понял, что шуточки закончились и стал просто шёлковым. ИП лихо проехался по дороге рысью и галопом. В седле сидит он очень прочно, но посадка у него не спортивная – пастушья. Я не знаю, в чём различие и как его объяснить, но оно бросается в глаза. Кстати, и Андрей Гладилин из станицы Мекенской тоже хорошо ездит, но посадка у него такая же, местная, пастушья.

ИП передал мне Будулая вместе с палочкой. Я взгромоздилась в кавалерийское седло и тронула лошадь. Бурый слегка поупрямился и понес крупной рысью по дороге в станицу. Слева – лес, справа – кукурузное поле. Мерзавец, продолжая резво рысить, стал поддавливать налево, уходя с дороги ближе к деревьям. Но я просекла его манёвр и не дала ему этого сделать, взяв покрепче в повода и шенкеля. И он отложил свою месть на потом.

Назад проехалась полевым галопчиком. В целях конспирации я не надевала штаны и сапоги, ездила в халате и босоножках. На галопе полы моего халата весьма эротично развевались.

(Обращаю внимание читателя на эту маленькую деталь. Насколько надо было быть безмозглой, чтоб не понимать, что и пятидесятилетнему мужику, даже очень благовоспитанному, может «снести крышу» от таких живых картинок! Я же искренне этого не понимала, и уж ни в коем случае не ставила своей целью вскружить голову всем казакам в округе от 14 лет и старше. Просто была наивна до патологии! И искренне считала, что всем ясно, что меня на данном этапе жизни интересуют ТОЛЬКО ЛОШАДИ).

Подскакала к домику ИП. Вход украшала большая скульптура женщины-садовода, раскрашенная в яркие цвета. Я постоянно путала её с живым человеком. На лавочке у входа мирно вели беседу ИП, ТК и Инга. Тема беседы их увлекла настолько, что они меня отправили ещё кататься.

Почти совсем стемнело. Я развернула Будулая обратно на дорогу, но он ясно дал понять, что хватит, что ему гораздо интереснее хрупать сеном у телеги. При этом он целенаправленно протянул меня под низко свисающей веткой. И я, не ожидавшая от него такого коварства, протаранила лицом всю листву на этой ветке. Мне стало жаль его, паразита, и я спросила – может, оставить коня в покое? Но ИП ответил, что лошадь сейчас не работает и ей полезно размяться.

Я вновь развернула коня и заставила выйти на дорогу. Будулай подчинился, но как бы невзначай протянул меня под той же веткой, и я пересчитала мордой листики в обратном порядке. Ну и хитрец!

Я поехала по дороге – где рысью, где шагом. Но тут нога в босоножке проскочила в семя и застряла. Я испугалась и остановила коня. Потому что перед глазами возник рисунок из учебника верховой езды: всадник волочится по земле за лошадью, т.к. нога его застряла в стремени. По той простой причине, что была обута в неподобающую обувь.

Я с трудом освободила ногу и вовсе бросила стремена. Благо, наши донецкие тренеры внушили мне спокойное уверенное отношение к езде без стремян. Интересно, что очень многие мои знакомые конники терпеть не могли ездить без стремян, а мне даже нравилось. Как-то чувствуешь себя ближе к лошади. ТК даже как-то удивилась, как моно ездить без стремян облегчённой рысью. А я удивилась, в свою очередь, этому её незнанию. Казалось бы, она о лошадях знает ВСЁ. А элементарного – нате, пожалуйста… Мы в школе ездили без стремян облегчённой рысью обязательно и ежедневно, зачастую и всю тренировку. А бывало, и по две-три лошади подряд – без стремян да облегчённой. Выматывает до полусмерти, да в седло сажает крепко.

Я немного пошагала, а бессовестный мерин не оставлял своих попыток утянуть меня в кусты.

Развернулась и манежным галопом поскакала обратно. В кавалерийском седле это было очень удобно! Будулай влёг в повод и слегка подхватил: как-никак – домой! И подловил-таки меня, расслабившуюся от его галопа – пронёсся под низкими ветвями, и я пересчитала лбом все листики и тонкие веточки.

После меня на Будулая села ТК. И её он умудрился протянуть под ветками! Молодец! Умная голова!

Когда ТК, накатавшись, слезла, то с удивлением заметила, что никак не ожидала от рабочей лошади такой живости ума и темперамента. Я добавила, что Будулаю очень подходит прилагательное «шухарной».

ИП сказал, что Инга не справится с бурым и переседлал лошадей. Совсем стемнело. Инга не стала далеко уезжать, а покаталась шагом и рысцой по травке недалеко от конюшни и осталась очень довольна. Зато мы поняли причину упрямства Будулая: он не хотел покидать напарника! И пока Инга невдалеке каталась, Будулай пожёвывал сено автоматически, задумчиво стоя у телеги и наставив уши-антенны в темноту, всматривался в неясные очертания шагающего собрата.

Бунчук – более пропорциональный, чем Будулай, с высокой холкой, похудее, значительно спокойнее и более тонконог, хотя тоже не чисто верховая, а верхово-упряжная лошадка.

После езды мы заглянули к ИП в конюшню, где он хранил седло. Там висело ещё много упряжи – хомуты, шлеи, ещё одно седло, но недоделанное. И две уздечки. Обе – рваные и без поводьев. Но главное – был второй трензель! Значит, можно ездить сразу на двоих!

А ещё я заметила три отличных скребницы.

- А можно завтра почистить? – спрашиваю.

- Не, завтра и послезавтра дежурит мой сменщик. У него можете не просить – всё равно не даст. Через два дня приходите, чистите.

- А искупать можно?

- Где? В лагере?

- Нет, конечно. Где-нибудь в другом месте.

- А больше негде: везде камыши и ил.

-А если мы найдём место?

- Тогда купайте!

Вдохновлённые новой идеей, мы вернулись в лагерь. И обнаружили, что из-за верховой езды нам не досталось сонников. Оказывается, здесь на ночь выдают пирожки, называемые «сонниками». Ну да это не смертельно, и ради верховых прогулок я и впредь готова жертвовать не только сонником, но и сном. Гораздо хуже то, что ездой в седле с голыми ногами я сбила бёдра до хороших кровоподтёков.

В лагере гремела дискотека. Мне страшно ломило все мускулы, но девчонки таки затянули меня в толпу. И до десяти мы отплясывали с малышнёй из детдома.

ЮВ велел всем сдать деньги: он завтра едет в Ростов покупать билеты в обратный путь. Оказалось, что в первый день он заботливо отстучал телеграммы нашим родителям, что мы благополучно добрались и все живы-здоровы.

                *      *     *

Продолжение следует!.....

[myumla]

ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ,


28 ИЮЛЯ 1991 г


Воскресенье.

По воскресеньям на конюшне - выходной. Но нам удалось уломать начальство отвезти нас туда. Ведь мы здесь всего 10 дней, а без воскресений остаётся 8. Не умрут их лошади за 2 лишних дня.

(С ума сойти – если бы участники не упросили руководство, то, приехав общаться с лошадьми, сидели бы два дня из десяти в лагере???)

Генерал с Архимандритом договорились с парторгом Королём и шофёром, что сегодня автобус за нами придёт в шесть утра, чтоб мы успели отъездить не по жаре и пока есть незанятые сёдла. А то спортсмены вечно отбирают их у нас.

(Ещё одна подробность, характеризующая отношение к победителям конкурса. Оказывается, спортсмены не могли потерпеть десять дней, пока мы уберёмся восвояси, и уступить сёдла. Вот так гостеприимство!)

Встать я сегодня не смогла. Ноги – точно деревянные протезы. Руками сняла их с кровати. Да, очень будет кстати, если Генерал даст сегодня бодренькую лошадку. Я не смогу на ней удержаться, даже если она будет просто прямолинейно, но быстро, бежать. Любое движение ногами причиняло мучительную боль. А я ещё вчера попросила его посмотреть на мою езду и подкорректировать. Да он в ужас придёт!

Завтрака нам не дали, так как слишком рано. Выдали сухим пайком – банки с молоком, хлеб и помидоры. Особенно активно распоряжался этим процессом хозяйственный Архимандрит.

Однако обещанного автобуса всё не было. Мы сидели в тоскливом голодном ожидании, обнимая банки и помидоры, до 7 часов. А потом решили идти пешком, надеясь преодолеть какие-то жалкие 12 км за три часа. А может, автобус подхватит нас на дороге. В полчаса мы одолели первые три километра и добрались до фермы крупного рогатого скота. Тут тоже были лошади, но ТК сказала, что она уже была на разведке на этой ферме. Что лошади ходят под седлом, но ни сёдел, ни уздечек нет. Потому что их запер конюх, который ушёл в отпуск до 1 августа.

Возле фермы нас, наконец, догнал автобус. За рулём сидел другой шофёр. Он сказал, что ему назначили приехать в 7-30, и он прибыл по расписанию. Кто велел в 7-30, а не в 6? Король!

(И это – только начало тех бесконечных нестыковок и мытарств, которые поджидали нас в станице. Подозреваю, что мы и сдружились так прочно потому, что были вынуждены коллективно противостоять бардаку и отсутствию обещанного. Препятствия объединяют людей. А если бы всё шло тип-топ – ещё неизвестно, удалось бы нам так сплотиться против ударов судьбы?)

Таким образом, я наконец-то попала в первый рейс, так как с ТК, Ингой и Леной из Гродно мы сильно оторвались от коллектива и успели первыми занять места в «Рафике».

На конюшне нас ждал ещё один сюрприз: конюх поил и кормил лошадей! Он заявил, что никто его не предупреждал, что мы приедем раньше. Если бы мы нарисовались на конюшне в полседьмого, как и планировали, он не успел бы покормить, и можно было бы с утра пораньше седлаться. А теперь придётся два часа ждать, пока кони переварят пищу.

Злые, как голодные волки, мы сели на доски у конюшни и стали ждать.

Я «забила» себе Долию. Архимандрит стал всех заботливо кормить, но я от злости есть не могла. Чёрт побери! ВСЕСОЮЗНЫЙ конкурс – и такая организация! А писали: «Каски, белые рубашки для парадных выездов»! Да какие тут на фиг выезды?!! Пятнадцать минут покатался – и слазь! Приехал! Зачем нас тогда вообще приглашали в колхоз «Кавказ»? Чтоб мы сидели на досках, любуясь пустой скаковой дорожкой? Неужели в Краснодарском крае мало станиц?! Да и поселить «Кавказу» нас было негде: устроили в пионерлагере «Колосок», который принадлежит колхозу… «Путь коммунизма». И изолировали от общества, как рецидивистов. Ведь без колхозного автобуса мы не можем никуда отправиться с территории «Колоска»! Разве что шляться по колхозным полям, обдирая кукурузу. Что, впрочем, мы и делали регулярно. Нас вынудили!!! Заняться-то больше нечем!

Наконец, можно седлать. Я взнуздала своей уздечкой будённовскую Долию и вывела из левады чистить. Маша Захарова взялась помогать, чтоб отъездить на Дольке вторую смену.

Подседлав кобылу, увидела, что выданное седло не подходило на неё! Долия оказалась уже и худее, подпруги не затягивались плотно, а в пристругах не хватало дырочек. К тому же это седло обладало ужасными выпирающими шнеллерами, и я за двадцать минут езды набила себе синяки на ногах.

Ездила на честном слове, а не на подпругах, боясь одного: как бы не расколотить лошади спину.

(По-правильному, надо было бы расколотить это седло о голову тренера, чтоб знал, какое седло выдавать. И не заниматься лотереей: разобью спину – не разобью. А пожалеть лошадь и устроить скандал).

ТК велела:

- Старайся делать упор на равновесие, а не стремя.

А я и так ехала на одном балансе, так как вместо ног – протезы.

Долия – высокая, узкая, поджарая. Когда-то успешно скакала на ипподроме. Сейчас ей 4-5 лет. Со скаковых времён у неё осталась нервозность и неистребимое желание бежать. За это местные спортсмены ей часто драли в кровь губы.

Долька очень напомнила мне Амгу. Такая же добросовестная в работе, импульсивная и задёрганная. Но Амгу терпеливым обращением и долгой ездой с брошенными поводьями я успокоила. Постепенно научила гнуться и плавно поворачивать. А Долия этого не умела. На шагу ещё куда ни шло, но на рыси и галопе разворачивалась на плечах, как доска.

По настоянию ТК я, как наиболее опытная, стала головной в нашей маленькой смене и провела всех по скаковой дорожке пару кругов средней рысью. Благо, Генерала сегодня с нами не было, и мы смогли выехать с проклятого манежика 10*30 м  на просторы ипподрома.



Слева направо: Марина Малынова и Чапа, Дина Андреева и Пародия, Ольга Карасёва и Лампасейка, Маша Захарова и Долия.

(Езда в маленьком манежике – весьма своеобразная забота о нашей безопасности. Манежик-то не огорожен, и любая из лошадей, утомлённая бесцельным кружением, могла взбунтоваться и вынести вон. Кстати, на ту же самую дорожку, на которую дед боялся нас выпустить. Если уж так страшно за наше здоровье – то почему не требуете наличия касок на головах? Почему не пускаете в огороженный конкурный манеж? Сплошные загадки!)

Долия – отзывчивая, чуткая, внимательная лошадь. Ей здорово надёргали рот, но то ли трензель мой лёгкий, то ли работа без рывков (повторюсь – моей хронической «идеей фикс» было мучительное осознание железки в конском рту и желание максимально умягчить её действие), но Долька перестала дёргаться уже через десять минут езды. Я предложила девчонкам ездить на ней с моей уздечкой. Пусть хоть немного расслабится и отойдёт от психов.

На кругу кобыла совсем не тянула. Под руководством ТК мы заехали на неогороженный манеж и попытались сделать галоп. Но было мало места, а Долька не умела плавно входить в углы. И ничего не вышло. Пришлось вместо галопа поучить лошадь на шагу правильно заходить в повороты. Долия оказалась очень понятлива. Интересно было бы с ней поработать подольше.

Пока мы шагали, девчонки всё удивлялись, как можно было ездить на таких слабых подпругах. Указывали на них друг другу и ТК и не могли понять, почему я вместе с седлом не съезжаю на бок. А при рассёдлывании выяснилось, что конская спина цела!

(Ничего нового к вышесказанному добавить не могу, кроме одного – идиотки! Все! И я – первая в их рядах. Убивать надо за такие эксперименты. Ну хорошо, что не разбила спину – великий мастер верховой езды. А если б разбила? Что тогда? Как посмотреть в глаза чудесной старательной лошади по кличке Долия?..)

Я отдала кобылу Ире Авксентьевой из Бердянска (интересно, почему не Маше Захаровой, ведь она метила на вторую смену?). Кстати, вчера Генерал заявил, что с удовольствием взял бы меня в ученики. Я была счастлива!

Снова из манежа сбежала Река с Олей Карасёвой из Люберец на спине. Окрылённая вчерашним успехом, я самоуверенно попросила подкинуть меня на лошадь. Но… Река не послушалась и меня! Пришлось с позором слезть. Но я нашла, как настоять на своём: поводила лошадь под уздцы, успокоила и, вышагивая в руках, ненавязчиво приблизилась к манежу. Пока не зашла в него.

Тем временем ТК предложила вычистить Сапфира. Я тайно надеялась, что она мне даст на нём порысить, и потому с энтузиазмом взялась за дело. Это была уже вторая лошадь, которую я сегодня чистила. Оказывается, мышечная память необычайно сильна. Как только в мозгах возникала заминка, рука непроизвольно выполняла нужное движение. Подумать только – спустя почти 4 года вспомнить стереотипные навыки до мельчайших нюансов! Поразительно!

Сапфир ничем не отличался от других местных лошадей в плане чистоты. Я чуть не задохнулась в его перхоти. А как же иначе, если у них на всю конюшню ОДНА щётка!

Помогла ТК подседлать его, а после работы снова отшагала 4 круга по скаковой дорожке. ТК поинтересовалась, не скучно ли мне отшагивать лошадь, которую работает другой. (Ага. Значит, где-то совесть подтачивала, что не даёт мне рысить! Сама-то я не просила, но и ТК добровольно не предлагала), Я ответила, что на такой лошади мне даже шагать приятно. А  о рыси и тем более - галопе не осмеливаюсь даже мечтать.

Была страшная жара. Я влезла на Сапфира без сапог, босиком, перекинула стремена через седло, чтоб не били незащищённые ноги, и отдыхала. Правда, мухи и слепни впивались в голые щиколотки и не давали впасть в полную нирвану. Здесь, на юге, они вообще озверели. У нас кусают только лошадей. А здесь и на людей нападают!

И ещё я, наконец, сожгла плечи. Завтра надо будет надевать рубашку с длинным рукавом.

Сапфир был весь в мыле. Я предложила ТК его искупать, когда высохнет. Ливанова восприняла это с восторгом. Мы тут же принесли два ведра воды. Когда жеребёнок высох, вода на солнцепёке нагрелась. ТК дала ему глотнуть воды и ловко тряпкой вымыла. Красная медь его шерсти заблестела на солнце. Мне кажется, Сапфир даже повеселел.

«Дурной пример» заразителен. И пока я пасла высыхающего жеребчика на зелёной травке, девчата повыводили из левады кобыл и тоже выкупали. Нашей самодеятельности никто не видел: конюшня была пуста.

По возвращении в лагерь я выкупалась в душе и рухнула в постель, как подстреленная. Мышцы одеревенели и отказывались служить. Спала, как убитая, не слыша вокруг ничего, несколько часов.

А после ужина нас всех – и конников, и пионеров – усадили на массовочной площадке.

Речь держал ЮВ. Объяснил присутствующим, почему мы тут оказались. И начал награждение. Победителям выдали проспект «Юного натуралиста», диплом и значок. Говорил ЮВ красиво – складно, образно, интересно, хотя и немного заикался. Но именно сейчас я узнала, что девчонки приклеили ему кличку Оно, т.е., «ни рыба, ни мясо». И надо согласиться, что это было меткое погоняло, так же как Генерал и Архимандрит.

А потом начался концерт. Пела под собственный аккомпанемент на гитаре наша Лена из Гродно. Пели и читали стихи дети-интернатовцы. Пели вожатые. Когда организаторы мероприятия стали благодарить за внимание и концерт подошёл к завершению, вдруг попросился спеть какой-то мальчик лет 7-8. У него оказался приятный голос и хороший музыкальный слух. Его тепло приняли. Тогда он спел ещё песню, ещё… И понеслось! Он пел взахлёб, как будто вся его маленькая жизнь заключалась в этом стремлении выплеснуться на публику. Он пел без продыху, без пауз. Наверно, с полчаса. Одну песню за другой. Тут были и романсы, и эстрада, и блатные песни, и Цой, и детдомовские жалостливые, и революционные пламенные…

Насилу его увели. Вожатая Лариса, где могла, аккомпанировала ему на гитаре. Этот ребёнок вышиб из всех слезу. И только здесь, на этом концерте, который подготовили для нас детдомовские дети, я впервые осознала: не зря я приехала в Крыловскую!

Пусть здесь плохая организация, никудышные условия проживания, недостача лошадей и амуниции. Но такое не у каждого в жизни случается. И я счастлива, что Судьба подготовила мне эту поездку и этот незабываемый вечер!
                             *               *               *

[myumla]

ДЕНЬ ПЯТЫЙ.




29 ИЮЛЯ 1991 г.




Понедельник.

Автобус обещали, как обычно, в 8-30. Но внезапно всех подняли на ноги в 5-45. Автобус прибыл! Мы подскочили без завтрака и уехали на конюшню. Мышцы мои всё ещё болели, но я надеялась, что это скоро пройдёт. К тому же руки-ноги зудят от комариных укусов. Кровопийцы здесь просто с ума посходили, хищники проклятые!

На ипподроме «забила» Реку на вторую смену и села на доски у конюшни. Архимандрит нынче совсем распоясался. Он сегодня вечером уезжает и потому, как говорится – гуляй, казацкая душа! Постоянно цеплялся к девчонкам по каждой мелочи:

- Что это за «блин»? Вы девочки или кто? Вы же – казачки, при чём здесь «на фиг»?

- А мы – не казачки!

- А что ж вы здесь тогда делаете?!

- Сами не знаем!

Распоряжения из Архимандрита сыпались как из рога изобилия. Особенно умопомрачительны оказались советы, даваемые сыну Вовке насчёт управления лошадью. Сам-то Архимандрит ни разу не садился ни на одну лошадь, но командовал не затыкаясь. «Достал» сегодня всех!

Когда мы уезжали, бородач троекратно и очень звонко расцеловался с Генералом. А мы тихо ржали в сторонке, утирая истерические слёзы. Вообще-то он – мужик неплохой, но с БО-ОЛЬШИМИ причудами и до раздражения самоуверенный.

ТК принесла часы.

- Твои? – спрашивает.

- Мои. Надо же - даже ещё идут.

- Оля-москвичка в манеже нашла. И как только лошади их не растоптали?

- Донецкие часы, привычные к перегрузкам!

Теперь – насчёт Оли-москвички. Она и ещё одна девочка из Москвы (якобы рыбинские ученицы) нарисовались сегодня неизвестно откуда. Обе – в белоснежных бриджах, словно не на тренировку выехали, а на соревнования. На лошадях - прекрасная упряжь. Да и лошади – загляденье. У Оли – светло-рыжий арабо-будённовский Асуан, очень красивый. У второй девочки рыжий чуть похуже. Оба – мерины.

Наши попросились сфотографироваться на Асуане. Оля разрешила, но скривила при этом ужасную гримасу. А у меня глаза разгорелись и захотелось позлить её: слишком уж вызывающе и высокомерно она себя вела с нами. Ты посмотри-ка – пуп земли нашёлся! Я попросилась у Генерала поездить на ком-либо из этих двух лошадок. Рыбин немного поворчал, но добро дал.

- Сейчас, они первый реприз отработают, и ты сядешь на Асуана. Оля, – это москвичке, - можно на Асика девочку посадить? Он её не унесёт?

Я фыркнула в ответ, а Оля пожала плечами  и укатила. Ну, блин, Рыбин! Пел-пел дифирамбы в мой адрес, а тут – «он её не унесёт?,,» Тьфу!!!

- Девчонки готовятся к 11 августа – конкур поедут. Не будем им мешать… Но ты сядь на Асуана! Смотри только: он очень мягкий на повод!

Ну, дед! Кого вздумал учить? Да все вокруг уже знают о моём пунктике насчёт мягкой руки! Вся донецкая конно-спортивная ржёт над моей неспособностью строго работать поводом.

В предвкушении езды на приличной лошади и утирания носа не в меру  возгордившейся Оли, я засуетилась: обула сапоги, спешно вывела и подседлала для ТК Сапфира. После вчерашнего купания его можно было не чистить: коник сверкал как надраенный медный поручень корабля. Жаль только, что из-за Асуана на Реке сегодня не поеду. Как-нибудь в другой раз.

Но шло время. Москвички ездили. Оля хорошо держится в седле. Дед сказал, что она – кмс. Зато поводом как коня дёргает! Ну какая же здесь, на фиг, мягкость рта?!!

Ещё через 10 минут я поняла, что ловить мне тут нечего. Старый болтун зря трепал языком. А, ну и чёрт с ним!

Беру у кого-то из девчат Реку. Инга меня на ней фотографирует.



Я на Реке, Наташа Кострикова(г.Москва) на Пародии и рядом с ними - Марина Минаева (г.Вязьма) и Маша Захарова (г.Троицк).

В неогороженный манеж вывели на корде донского тёмно-рыжего жеребца Соболя (Испытанная-Гемолиз). Впервые я воочию видела донскую лошадь. Мне не очень понравился – крупный, мощный. Не в моём вкусе.

Из-за него нас выгоняют из манежа. А на скаковую дорожку не пускают: дед орёт, что лошади нас унесут. Рысим по зелёному полю внутри скакового круга. Вечно ленивая Река старается, бежит энергично, резво, в голове смены. Но она тупая на повод и шенкель, задёрганная, своенравная. Пытается поворачивать по собственной инициативе, выдёргивает повод, на поворотах совсем не гнётся. Просто доска какая-то! Измучила она меня в край! И совершенно не понравилась. Трудная лошадь.

(А Река, наверно, думала: «Измучила она меня совершенно своими требованиями. Совершенно не понравилась! Трудный седок, всё время вынуждает подчиняться»).

Галоп у нас не получился. Я поднимаю лошадь, Река делает 2-3 темпа, разворачивается и пытается унести в конюшню. Я разворачиваю её, вновь поднимаю в галоп – и всё повторяется.

С седла я слезла взмыленная и злая. «Чёртов Генерал, - думаю, - на Асуане я б так не уродовалась!»

(Если мне было тяжко справляться с Рекой, то что говорить об остальных? Хорошеньких же лошадей подсунули победителям конкурса для "усиленных занятий конным спортом"!)

Единственное, что утешило: после речкиной встряски совершенно перестали болеть мышцы. Как рукой сняло! Ну то же, как говорится, клин клином вышибают.

Уздечка моя находилась на морде Долии, и ТК ездила на Сапфире на какой-то ободранной. Отработав жеребёнка, отшагала на нём пару кругов и отдала его мне. Как и вчера, я скинула сапоги и босиком влезла в седло.



Шагаю на Сапфире. Жара

Произошло это под носом у Рыбина. Брови его от удивления скрылись под форменной фуражкой:

- Ты что?! На Сапфира без сапог?!

- А что здесь такого? Я ведь без стремян! – и перекинула стремена через переднюю луку.

- А не боишься без стремян?

- Чего бояться-то? Мне так даже удобнее, - и я, задрав нос, величественно покинула «аудиторию». На деда я обиделась, и мне хотелось повыпендриваться перед ним. ТК потом сказала, что девчонки с уважением шушукались за моей спиной – типа, смелая какая, без стремян не боится ездить! («Ездить»! Шагать, а не ездить!).

И только Вера из Тимирязевки всё жаловалась Генералу:

- Вон некоторые – босиком ездят! А вы мне в шортах не разрешаете!

Я отшагала ещё два круга. Сапфир совсем высох, оставаясь влажным только под седлом. Дышал ровно, спокойно. И я слезла с него у конюшни, где сидели все наши во главе с важничающим Генералом.

Невдалеке с тремя вёдрами заранее набранной и нагретой на солнце воды стояла ТК. Я расседлала жеребёнка. Ливанова дала ему глоток.

- А-а!!! Вы что, с ума сошли?!!! Лошадь погубить хотите?!! – разразился громовыми воплями Генерал.

Мы даже вздрогнули от неожиданности – вместе с Сапфиром. ТК попыталась объясниться:

- На ипподроме даже сразу после призовой лошади разрешается дать глоток воды! Обязатеьный!

- Это вам не ипподром!!! – гремел разгневанный дед.

- Да наши московские лошади наконец-то вышли на мировой уровень! И только потому, что выращиваем и тренируем их, как за границей! А у них полагается…

- Наши советские лошади и раньше были на мировом уровне! Вспомните 60-70е годы! А теперь где это? Это всё вы со своими технологиями…

В общем, и понеслось! Я не смогу передать дословно их перепалку – слишком много информации и эмоций  вылетало с обеих сторон. Но спор вышел на славу – то, что надо!

И тут ещё, как на грех, Ливанова принялась за мытьё жеребца.

- Разгорячённую лошадь нельзя купать в холодной воде!!!

- Но ведь вода в вёдрах нагрелась, тут градусов 35, не меньше! Мы же заранее выставили воду греться на солнце!

- Всё равно его тело горячее!

- И вовсе он не разгорячённый! Отшагал пять километров, дышит ровно, сухой…

- А спина тоже сухая?!

- Да ведь это – под седлом!..

Из-за скандала выкупали мы Сапфира плохо – торопились. Жеребец потянулся к траве, и я позволила ему пощипать, чем вызвала новый шквал негодования:

- Ты что, не видишь, что делает лошадь?!

- Вижу, - спокойно отвечаю. Ведь пастись на траве у нас в Донецке всегда разрешалось, если лошадь отдышалась. Ведь это же для неё так естественно!

- Ну не давай же ему этого делать!!! Ты что, не знаешь, что лошадь нельзя кормить сразу после работы?!

- Да разве это – «кормить»? Что он той травы нащиплет? И полкило не наберётся…

Короче говоря, препирались мы невообразимо долго, развлекая публику. А публика, в свою очередь, тоже разделилась на два лагеря. И каждый из нас обзавёлся как союзниками, так и противниками. Сапфира мы с Ливановой по очереди водили в руках, запрещая бедняге тянуться к сочной зелёной траве – до тех пор, пока не высох. Всё это время не утихали споры. И даже когда шли ставить коня на место, вослед неслись гневные тирады.

Заводя жеребёнка в денник, я шепнула ТК:

- Не связывайтесь с ними! Это их лошади, пусть делают, что хотят.

- Да ведь жалко коней! Чтоб они среди лета свежей травы не видели?! Где такое слыханно? – продолжала возмущаться ТК.

Но тут нас ожидала новая неприятность. Подскочил Сергей Хорунжий – старший тренер:

- Где тут у Сапфира спина разбита?

Мы переглянулись в недоумении. Что за сказки со стукачеством и фантазиями? Ведь у жеребца спина была в целости и сохранности. Лишь небольшой прыщик сверху. Но даже Сергей подтвердил, что этот прыщик появился ещё до нас. Зато тренер заметил-таки нечто подозрительное. На боку у Сапфира виделся старый шрам – полоска кожи, не покрытая шерстью, длиной сантиметров в пять и толщиной в пять миллиметров.

- Вот! – торжествующе ткнул в эту полоску Хорунжий.

- Но седлом же невозможно так аккуратно сбрить шерсть! Да ещё в таком месте! – возопила вконец изумлённая Ливанова. – Это он в деннике ободрался. Причём давным-давно!

-Посмотрите,- вставила и я свои пять копеек, - у него весь круп ободран. Ведь не на крупе же было седло!

Однако никаких доводов Сергей слушать не стал:

- Седлать его нельзя. Завтра отправим на маточную конюшню.

ТК захлебнулась возмущенным протестом:

- Но мне его дал Алексей Васильевич! (Лазаревич, начальник ГЗК). Почему нельзя Сапфира седлать? Спина ведь не сбита!.. Я позвоню Лазаревичу.

Сергей невозмутимо удалился, прервав разговор. У меня дрожали руки. ТК колотило всю.

- Боже, ну и порядочки! Сегодня же звоню Лазаревичу. Он один здесь нормальный!

Я вернулась к девчатам на доски. Оказалось, что часть наших купалась в это время в речке. Так что пойдут теперь слухи…

Генерал велел мне сесть рядом с ним. Начал зудеть менторским тоном:

- Разгорячённой лошади нельзя…

В общем, всё то же самое. Я уже и не пыталась ничего ему доказывать: бесполезно!

- Порядок есть порядок! – вещал он нудным голосом.

- Погодите, - говорю, - в таком случае почему ваш «порядок» не распространяется на чистоту лошадей? Вы же – кавалерист, и знаете кавалерийские поговорки «Как чистишь – так и ездишь», «Хорошая чистка – полкорма»?  А ваши лошади грязны, как свиньи! На всю конюшню одна щётка, и та неизвестно где валяется! Да меня мой тренер убил бы на месте, если б я подседлала грязную лошадь!

- Одно дело - грязная лошадь, чего в жизни не бывает? Ну, спину ты ей набьёшь. Заживёт, ничего страшного. А вот всего одним глотком воды ты погубишь сердечко разгорячённой лошади…

Господи, а то я не знаю, что горячую лошадь не поят - не кормят! Но я уже устала талдычить, что Сапфир успел остыть пять раз. И вообще – надоело всё это! И принесла же меня нелёгкая в Крыловскую! И как же я ошиблась в Рыбине!

В лагере после обеда мы с ТК, Олей Карасёвой, Машей Захаровой и Маринкой Малыновой отправились исследовать Ею по течению – на лодке. Девчонки просто катались, а мы с Ливановой тайком высматривали местечко для купания дядиваниных лошадей. Но – увы! – кругом камыши и противный ил.

На обратном пути я нырнула и плыла, уцепившись за лодку. Опустить ноги боялась: они сразу задевали противные скользкие тряпки зелёных водорослей.

Причалив, мы с ТК решили исследовать берег Еи вверх по течению, но уже вдоль по берегу на своих двоих. После полдника взяли Машу Ливанову и отправились.

По пути встретили Бунчука с Будулаем. Угостили их подсолнухами. Лошади дружно устремились за нами вослед. Но внезапно неизвестно как и откуда возник конюх (похоже, он скрывался в высокой траве и всё наблюдал) и страшным голосом заорал на меринов, отгоняя их подальше от нас. Да-а, очень неприветливый человек этот сменщик ИП! Такой явно поездить не даст.

(Это просто счастливое везение, что первый наш визит попал не на его смену. А то вторично проситься поездить мы бы не стали).

Метрах в семистах от лагеря я резко остановилась, заслышав в кустах подозрительный шорох. Ливановы подотстали. А я решила выяснить, кого это нелёгкая занесла в кусты так далеко от общества. (Ты смотри, какая смелая была! Сразу видно – неопытная! Глупая, не «попадавшая» ещё ни в какие серьёзные передряги. Вот и лезла поперёд батьки в пекло).

Говорят, здесь бродит дикая свинья. Может, это она? Кстати, я её как-то видела в предрассветных сумерках: она перебегала дорогу. Но мне показалось, что это обыкновенная домашняя хрюшка, сбежавшая с ближайшей свинофермы.

Пока я пробиралась через кусты, шорох, естественно, впереди прекратился. Я замерла, прислушиваясь. Снова впереди кто-то зашебуршился. Я двинулась на шорох. Этот «кто-то» снова затих. Я опять остановилась, напрягая слух.

- Хр-р-р-р!!! – резко у меня за спиной. Напряжённые нервы не выдержали, и я заорала на весь лес, вылетев из кустов как пробка от шампанского.

Оказалось, это Ливанова вышла на дорожку и высморкалась. Как говорится, комментарии излишни!

Дальше по пути наткнулись на домик арендаторов местных кукурузных полей. Там нас чуть не сожрали свирепые сторожевые… гуси. Мы едва ноги унесли!

Долго шли вдоль берега Еи и болтали. Но пригодного для купания спуска так и не нашли. Встретили местных пацанят, занятых ловлей раков. Таких гигантских раков я в жизни не видела – сантиметров по тридцать, считая клешни!

Потом забрели на свиноферму. Попили воды – такой же чёрной, как у нас. Посмотрели на гигантских издыхающих от жары свиноматок и облепленных мухами дистрофичных поросят. Бедные зверики!

Видели во дворе собаку, очень напоминающую волка. Посетили маленькую конюшню. В ней стояли две рабочие лошади: весьма неплохая огромная рыжая жерёбая кобыла и некрупный гнедой меринок. Когда он к нам обернулся, мы вздрогнули от испуга и жалости: резцы бедолаги торчали набок! Видно, когда-то у него была вывихнута или сломана челюсть, и теперь губы никак не могли прикрыть это уродство. Выражение морды казалось печально-хулиганским.

Покинули ферму с невесёлыми чувствами. Жаль было и коня со свёрнутой челюстью, и ни в чём не повинных, только начавших жить поросят, трупики которых то и дело встречались у вольер.

(А сколько их, таких несчастных, полностью зависимых от прихотей человека! Даже если выращиваешь для того, чтоб съесть – ну относись же к животным по… Не могу сказать «по-человечески». Потому что «по-человечески» - это именно так, в грязи и нечистотах, в полной власти каких-нибудь злобных и безмозглых алкашей…)

После прогулки мы не смогли зайти в корпус: спёртый воздух образовывал ощутимую телом стену. Жара и духота невообразимая! Дышать совершенно нечем, кислород отсутствует в воздухе напрочь. Конечно – два десятка человек в помещении, окна не открываются, никакого движения воздуха! А на улице - сорок пять в тени!

Что было после ужина – не помню. Но зато в память врезалась сегодняшняя душная бредовая ночь.

Мы не знали, как избавиться от удушья. Палата наша напоминала сборище безумцев. Мы с Маринкой Минаевой молча лежали в своих кроватях, откинув простыни и неустанно обмахиваясь подолами ночных рубашек. Вокруг нас, как в фильме ужасов, суетилась безумная толпа, непрерывно и с энтузиазмом совершая  абсолютно бессмысленные действия. В одном углу палаты кто-то завывал «Ты ж мэнэ пидманула…». В другом – «Калинку» или фиг его знает какой ещё песенный бред. Одна, рассекая со свистом спёртый воздух, носилась туда-сюда по проходу, с настойчивостью шизофреника в девяностый раз спрашивая зубную пасту. Ещё одна просто бегала вдоль кроватей, разгоняя руками воздух. Двое спали, укрывшись с головой одеялами. Лена из своего угла бренчала на гитаре…

Нас с Маринкой стал разбирать смех. Дурацкий, беспричинный. А через несколько минут мы же хохотали, как безумные, и не могли остановиться.

Короче, ужас! Бред, у всех бред от недостатка кислорода! Надо что-то делать, дальше так нельзя! У нас съедет «крыша»!
                       *               *              *

[myumla]

ДЕНЬ ШЕСТОЙ




30 ИЮЛЯ 1991 г,




Вторник.

Вчера вечером в лагерь приехал А.В.Лазаревич. ТК ему жаловалась. Он демонстративно повозмущался, а потом посерьёзнел и сказал:

- Не бойтесь, никуда Сапфир не денется, пока я не скажу.

Вообще – хороший человек этот Лазаревич! Как впоследствии выяснилось, он здесь – единственный, у кого слова не расходятся  с делом. Обещал свозить нас на маточную конюшню – пожалуйста! И по мелочам тоже… А поначалу его хриплый командный голос пугал. Мне казалось, что обладать таким голосом может только злой и психически неуравновешенный человек.

И ещё ТК высказала предположение, почему вчера Генерал так вызверился на нас. Возможно, из-за того, что позавчера на торжественном вечере Оно не дал ему слова. Проявил непочтение. Но ведь дай Генералу слово – и он никогда не вернёт его обратно, унявкает не только детдомовскую малышню, но и нас, более зрелых и подготовленных людей.

Проснулись в 5 ч. Автобус обещали к 5-30. Но его, как всегда, вовремя не было. Мы попсиховали, да пешком идти чего-то не хотелось. Энергии – уйма, девать некуда. И от нечего делать начали беситься и фотографироваться в разных позах. С моей уздечкой в зубах. На табуретке. Группой – на лавке. Парочками – друг на друге… Детдомовцы, проснувшись, взирали на нас, взрослых кобыл, с потерянным видом – как на больных. Потом они нас здорово пропесочили в КВНе, но об этом – позже.



Бесимся от безделья - в ожидании автобуса. Впереди - Андреева Дина, за ней - Малынова Марина (обе - г.Тула), Минаева Марина, Коновалова Вера, Ливанова Маша (г.Москва), Кострикова Наташа, Захарова Маша, Киреева Фатима, Крыгина Оля. На дальнем плане - Андерсоне Жанна (г.Рига).

Наконец, когда мы уже устали сходить с ума, возник автобус. На часах было 8-30. Эти не вовремя приходящие, или, точнее, вовремя не приходящие, автобусы уже так осточертели, что мы решили писать кляузу в местную и центральную газеты – как в колхозе «Кавказ» обращаются с победителями Всесоюзного конкурса! Подошедший автобус несколько умерил наш пыл, но мы твёрдо решили жаловаться в какие-нибудь вышестоящие инстанции.

На ипподроме с Динкой Андреевой «забиваем» Пародию. Чистим, начинаем седлать. Но тут Андрей Колков из Вязьмы умудряется привязать Долию за повод. Долька дёргается, так как мимо проводят красавца Игрока. От рывка нащёчный ремень лопается. Про себя злюсь – ведь это МОЯ уздечка! Но виду не подаю – зачем? Андрюха и так весь трясётся. Бросаю Пародию на попечение Динки и срочно зашиваю уздечку. Ведь ТК ещё надо седлать Сапфира, а взнуздывать по-прежнему не на что – дефицит!

(Интересно, а если б я не взяла уздечку – что бы делала ТК ? Как бы выкручивалась из ситуации?)

Заниматься здесь шорными работами – без проблем. В каптёрке есть всё: шило, нож, игла, капроновые нитки. Пока шью, Динка ворчит, что не помогаю ей седлать.

Игрок захромал. Его прошагивают без седла. Те пятеро, что эксплуатировали  его, в унынии. ТК тихо ехидничает:

- Смотри: наш «опоенный» Сапфир весел и здоров, желает работать. А бедный Игрок после той нагрузки, что ему здесь задали, захромал.

- Это же плохо, - отвечаю, - теперь эти девчата пересядут на наших кобыл, будут только время отнимать, которого и без того мало.

- Не волнуйся, - утешает ТК, - это ты и ещё кто-то может слезть с классной лошади и, не боясь подмочить реноме, пересесть на учебных коняг. А у них – другая психология: нельзя после хорошего коня опускаться до уровня новиков. Вот поглядишь, права я или нет.

- Но ведь умелого всадника видно, на какой бы лошади он ни ехал!

- Да не понимаешь ты! Это унизительно – мастерам ездить на клячах!

- Не знаю, как они, - вздыхаю, - но я сейчас готова ездить на любой лошади. Я так соскучилась по ним! Но, конечно, если будет выбор – предпочту более классного коня!

ТК садится на Сапфира, я – на Пародию. Идём полкруга по скаковой дорожке шагом. Два круга –рысью. Полкруга – шаг. Пародия, видимо, самая выезженная из этой четвёрки. Хорошо сдаёт голову, но постоянно выдёргивает нос.

(Конечно, ведь голову-то ей «подбирают» насильственным путём! Кобыле неудобно, дискомфортно находиться в этом состоянии, вот она и терпит до последнего, а потом старается уйти из этого положения. Это же ЭЛЕМЕНТАРНО, Ватсон! И как я тогда сама до этого не «допёрла»?)

Чуть-чуть с ленцой, но шенкель слушает. Неплохо гнётся и вписывается в повороты. В общем, лошадка понравилась. Но больше всё-таки Долия – сильно уж она напоминает Амгу!

Единственное, что нервировало, так это выдёргивание носа. Тогда я применила к кобыле довольно жёсткий и рискованный, но эффективный приём: каждый раз, когда она вырывала голову, я брала повод на себя. Тем самым не грубо, но ощутимо лошадь получала железом по зубам.

Способ этот так хорошо подействовал, что уже через полкруга Пародия прекратила дёргать носом и старательно пыхтела в сборе.

(Как тут не упомянуть Невзорова? Яркий пример того, что даже очень любящие лошадей люди СОЗНАТЕЛЬНО причиняют столь горячо любимым животным боль, чтоб добиться непонятно каких призрачных целей. Так нас учили на конно-спортивной базе. Мне стыдно за этот эпизод моей конной биографии. Я могла бы опустить его, не выносить на публику. Но из песни слов не выкинешь: что было, то было).

Отдав кобылу, я почти сразу же пересела на Сапфира и отшагала на нём три круга. Солнце жарило немилосердно: даже сквозь длинные рукава рубашки очень припекало. Ну и жарища здесь!

Я заложила одну руку за спину, расслабилась, и получала удовольствие.

Одна из боковых прямых скакового круга проходит метрах в двадцати от пляжа. Наши, купаясь в реке, поглядывали на нас с Сапфиром. Может быть, и завидовали – не знаю. Ведь никто из них даже не сидел на этом жеребчике. Лишь я оказалась «особой, приближённой к императору». Может, по старшинству, может, из-за опыта верховой езды… Но отдам должное девчатам: эта избранность не вызывала у них желания ссориться со мной.

Какой-то мужик с пляжа заорал:

- Что, уже у самой спина болит? А ты о лошади подумала?

Ехала я, как обычно, без сапог и без стремян. У Сапфира шаг частый и очень энергичный. Чувствуется, что сидишь в седле, а не в кресле.

Жеребчик очень любопытен. Даже после работы всё смотрел по сторонам, ко всему прислушивался и всё замечал. И, к моему удивлению, ничего не боялся. Даже автомобилей. Впрочем, ещё одна из боковых скакового круга граничит с автотрассой: привык!

Все наши уже завели лошадей. А я немного попасла жеребца и с помощью деревяшки (больше нечем!) сняла с него заклейки. Довольно долго гуляла с ним в поводу по территории ипподрома – пусть подышит свежим воздухом!

Догулялась, что приехал автобус. Большой, он делает один рейс, забирая всех сразу. Наши с криками похватали сапоги и ломанулись занимать места. И всем пришлось ждать, пока поставлю лошадь на место.

После обеда я кинула идею подумать, что делать с окнами в корпусе. В палате жить было невозможно. Мы отсутствовали полдня, а воздух спёрт, словно тут дневала рота солдат. Ко всему прочему, недавно девчонки откуда-то приволокли пару котят – Хлыську и Дырку, и животины шлялись по кроватям и пачкали по углам, добавляя ароматов в наш гадюшник.

- Чем ночевать в этой газовой камере, лучше спать на улице!

Марина Малынова предложила выставить окна:

- Они со стороны улицы держатся на гвоздях. Отогните гвоздики и выньте стёкла!

Сама Марина вечно болела: то потянула руку, то простудилась (в такую-то жарищу!) и кашляла, а за день до отъезда лошадь здорово отдавила ей больную ногу.

Мы с Маринкой Минаевой отправились вынимать стёкла. Хотели одно-два, но девчатам захотелось «побольше воздуха», и в итоге мы выставили четыре  – по два в каждом отсеке. Стёкла передали девчонкам, и они сложили их в корпусе под кроватями.

Уже по возвращении мы с Маринкой почувствовали результаты своего труда – живительное движение воздуха. А через каких-то полчаса атмосфера полностью очистилась.

- Только, - предупредила я, - как стемнеет – свет не включать: комары налетят!

Однако моего совета никто не придерживался. Хотя, как это ни удивительно, комары по ночам нас не заедали. Зато в гости пожаловал некто гораздо хуже комаров. Это была детдомовская малышня! Она лезла в окна и тянула всё, что попадалось под руку. После двух дней борьбы нам удалось внушить детям, что чужое брать нехорошо, и всё устроилось.

(Это какие всё-таки хорошие были дети! Ведь послушались же! Без рукоприкладства! И, действительно, перестали воровать!)

Но итогом посещений малолетних налётчиков всё равно стало исчезновение контактных линз у Иры из Воронежа. Футляры остались, а линзы исчезли. Думаю, дети просто заглянули – что же это в таких коробочках? И не заметили прозрачных линз в растворе. Небось, вылили их на пол, и знать об этом не знали. Коробочки-то положили на место!

Для укрепления совести детворы мы задобрили её печеньем и конфетами. Отдали всё, что было из домашних запасов.

Да, забыла маленькую деталь. Сегодня на ипподроме те девчонки, что вчера купались и не слышали скандала с Рыбиным, по одной подходили к Сапфиру и тихонько, стараясь не привлекать внимания, оглядывали его спину. Заметив этот нездоровый коллективный интерес, я подвела жеребца к доскам у конюшни, где постоянно сидела толпа наших во главе с Генералом и заявила:

- Хорош секретничать! Идите все сюда и смотрите на коня! Где у него сбита спина? Кто найдёт – пусть плюнет мне в глаза!

Девчонки вначале стеснялись, а потом уже с азартом исследовали спину Сапфира. А жеребёнок, польщенный таким вниманием, крутился на месте и вовсю кокетничал.

Девчата недоумённо переглядывались. Ничего. Спина не сбита.

Маленькая Вера позже мне сказала:

- Пошли слухи, что вы разбили ему спину, искупали разгорячённого в холодной воде и напоили после работы.

Вот те раз! Ничего себе преувеличение! Кто ж это такой умный? И я в энный раз принялась объяснять, что Сапфир отдышался и высох, что отшагал 50 (!) минут. И что у нас на донецкой базе уже после 20-минутного шага можно пасти лошадей. Что мы не поили его, а дали всего глоток.

Обращаюсь к Генералу:

- Подойдите и вы, Григорий Леонидович! Посмотрите спину! Ведь никто не нашёл никаких повреждений! Сапфир даже холкой не трясёт, когда щупаешь её!

(Интересно вспомнить опять Невзорова – по поводу безжалостного отношения к лошадям в спорте. Лошадь не трясёт холкой при ощупывании – значит, спина у неё не болит. А сколько лошадей трясут кожей на повреждённых спинах и холках? И скольких из них всё равно седлают? Да практически ВСЕХ!)

- Я полностью доверяю Серёже, - не сдавался несгибаемый упрямец Рыбин. – Если он сказал «сбита», то так оно и есть! Недаром он старший тренер!

Да-а, дубовый лоб прошибать бесполезно! И я плюнула на это дело. Ну их всех к дьяволу!

После обеда мы завалились спать и продрыхли до самого полдника. Свежий воздух воздействовал благоприятно, и мы проснулись, что называется, как огурчики.

Но без калейдоскопа событий день не прошёл: сегодня наши ряды понесли две потери. За Инной (14 лет, не помню ни фамилии, ни откуда она) приехали родители и забрали её домой. ТК говорила, что у этой девочки – самая красивая работа, видно, что человек старался от души. Ездить верхом дома она не имела возможности и потому не сталкивалась с конниками – народом, прямо скажем, – оторви и выброси. (Как метко подмечено, однако! И снова прав Александр Глебович! Ведь в большинстве своём (не поголовно, но большей частью) конники – не отягощённые особым интеллектом, сексуально озабоченные и агрессивные. Не боюсь писать об этом, потому что тусовалась в их среде достаточно долго). И то, что мне, допустим, кажется раем – ей сдавалось адом. Она не выдержала тех условий, в которых мы жили, и тайком дала телеграмму родителям, чтоб её отсюда забрали.

Вторая потеря – Наташа Кострикова из Москвы. Её увезли на «Скорой» с острой кишечной инфекцией. И увидели её ещё раз мы только под конец нашего пребывания в станице. Бедняга! Стоило приезжать так далеко, чтоб проболтаться половину срока в больнице!

После полдника Иры из Воронежа и я, сунув тайком в сумку уздечку, отправились к ИП. В целях конспирации обе Ирки были в халатах, а я вообще обнаглела: в плавках и рубашке, завязанной на пузе.

ИП уже ждал. Уступив нашим слёзным просьбам, он из драных ремешков тут же соорудил уздечку на Бунчука. Теперь бурый – полностью мой! Потому что девчонки не горели большим желанием на нём ездить из-за его хулиганского нрава.

Мы с Иркой Клинниковой взнуздали лошадей и сели верхом. Без сёдел. Причём я запрыгнула без посторонней помощи.

(Когда-то на конно-спортивной базе умение самостоятельно запрыгивать на лошадь считалось обязательным. И мы посвящали в среднем одно занятие в неделю вольтижировке. Оказалось, что запрыгнуть на бегущую лошадь значительно легче, чем на спокойно стоящую. И на осёдланную, особенно вольтижировочным седлом, - проще, чем на «голую». В те годы я не только запрыгивала на коня, но ещё и выполняла обязательную программу-минимум: «ножницы», «ласточку» и «сед задом», как на бегущем, так и на стоящем коне. Причём особенно трудным оказался элемент с дурацким названием «сед задом» - нужно было, соскочив с лошади, в одно касание земли оттолкнуться и прыгнуть на коня задом наперёд! Сама не верю, что когда-то была способна на такие трюки! Последний раз я запрыгивала на «голую» лошадь в деревне у подруги, когда мне стукнуло уже то ли 35, то ли 36 годочков. Лошадка была небольшого роста, вспрыгнула я с величайшим напряжением, подтягиваясь за гриву изо всех сил. Но и то произвела этим подвигом неизгладимое впечатление на подругу, владелицу лошади. Представляю, до чего же потрясающее впечатление я произвела на бедного ИП, когда под носом у него, мелькая голыми ляжками, взлетела на Будулая!).

Ира Клинченко фотографировала нас и ИП. Но сама садиться верхом почему-то отказалась. А я и рада была.



Ира Клинникова (г.Воронеж) на Бунчуке, дядя Ваня и я на Будулае

Тут к нам подъехал белый «Жигуль». Из него высунулся какой-то тип:

- Дай покататься!

- На своей машине катайся! – грубо ответила я. – А если хочешь на лошади – проси у Иры. Я бурого никому не уступлю!

- А я на Будулая и сам не сяду: он слишком балуется.

Интересно, откуда этот тип знает клички дяди-ваниных лошадей?

- Спросите у Ивана Петровича, - томным голоском проворковала Ира. – Но он вам не даст.

- Дядя Ваня-то не даст? Да он хороший мужик! Здравствуйте, дядя Ваня!

 

 


Ира предложила проехаться на кукурузное поле – пофотографироваться в кукурузе. Мы позвали вторую Иру, но она отказалась чапать за нами пешком. Да и вообще, что-то находилась в очень мрачном состоянии духа. По дороге в Ростов обе Иры познакомились с какими-то джигитами, двое суток с ними «зажигали», и, видимо, Ирка не выспалась. Ко всему прочему у неё, как уже было сказано выше, стянули контактные линзы.

(Что было очень недешёвым уроном в советское время!)

- Может, вы поедете с нами и пофотографируете? Тут недалеко… - голосом умирающей лебёдушки обратилась Ира на Бунчуке к молодому человеку. Меня вообще забавляла эта её манера разговаривать с мужчинами. Причем клевали они на её голос все без исключения!

Тип, естественно, не выпал из статистики и поехал за нами на своих «Жигулях». На поле малость «пощёлкал» нас. Причём бурый так углубился в кукурузу, что его не стало видно. И тут – о ужас! – по дороге идут наши ялтинки – Лена и Лида. Глаза их округлились, когда они увидели нас верхом.

- А где вы взяли лошадей? Дайте и нам покататься!

Мы с Иркой выкручивались, как могли, плели безобразную околесицу, не зная, как же оправдать наши тайные выезды. На помощь пришёл тип на «Жигулях»:

- Поехали, я вас сфотографирую на фоне реки! Тут не далеко.

Конечно, мы немедленно согласились, чтоб избежать неприятного разговора с ялтинками. Они – очень хорошие девчата, но делиться лошадьми совсем не хотелось. Ни с кем. (Вот такие жадины!)



Мы с Будулаем в кукурузе

Мужик поехал вперёд, чтоб показать дорогу. А мы за ним – рысью. Понятно, что ялтинкам хватило гордости не бежать за нами вслед.

Оказалось, у Будулая очень мягкая рысь. Без седла – сплошное удовольствие. Особенно – по укатанной грунтовке.

Лошади бежали весело, и уже через 5 минут мы добрались до места. Но нас ждало разочарование: с реки светило солнце, и поэтому на её фоне бесполезно было фотографироваться. Тогда паренёк сфоткал нас на фоне полей и яблоневого сада.

 

 

 

[myumla]

Потом мы познакомились. Лошади под нами паслись, а мы вели непринуждённую светскую беседу. Типа зовут Миша, ему 25 лет, отслужил в армии, а сейчас работает водителем на каком-то предприятии. Поинтересовались, где служил. Говорит, - в Афгане. Неоднократно бывал ранен, и теперь на плохую погоду очень страдает – всё болит.

(В те времена служба в Афгане действовала на девчонок просто магически. Особенно если герой имел боевые ранения. И многие парни этим бессовестно пользовались, вешая лапшу на уши легковерным красавицам в надежде заполучить их сердце. Но почему-то мне кажется, что Миша всё-таки не лгал…)

Лошадей Миша любит, но без фанатизма, просто как животных, достойных уважения. Больше увлекается техникой. Живёт в станице.

Мы пожаловались, что не знаем, как отблагодарить ИП за его щедрость.

- Да дядя Ваня такой человек – ему ничего не надо!

- Мы пиво хотели привезти из Ростова, но там не было. Тут у вас в станице нельзя пива достать?

(Во времена были – в Ростове не смогли купить пива! В это трудно поверить, но это ПРАВДА!)

- У меня есть в запасе. Но дядя Ваня не возьмёт. Для вас самих разве что привезти?

- Я, - говорю, - пиво не пью.

- Ой, хочу пива! Холодненького! – восторженно пропищала Ира.

- Я сейчас привёз сюда своих сестёр купаться. Потому что это ближайший культурный пляж на Ее. Вечером заеду их забирать – может быть, привезу пива.

Я вспомнила, что вечером мы снова намылились кататься верхом. Говорю:

- Ты уж точно давай – да или нет. Без может быть. И во сколько.

- Да не знаю я! Посмотрим… А вы сами откуда?

- Я – из Воронежа, она – из Донецка. А вообще мы собрались со всего Союза. Победители конкурса «На коне – через века». Нас сюда пригнали журнал «Юный натуралист» и Союз казаков СССР.

- А, так значит, вы – казачки?

- Да какие из нас казачки? – говорим. – Это нас знакомят с вами, казаками.

- А можно к вам в гости приехать? Меня никто не прогонит? И как вас найти?

Мы переглянулись. За Иркой должны были сегодня вечером приехать какие-то местные знакомые. Нужен ли ей ещё и Миша? Я ждала ответа от неё.

- Только не сегодня, - наконец сообразила она, - завтра. Подойдёте к первому же корпусу за столовой – на нём лошади нарисованы. Спросите Иру из Воронежа и Олю из Донецка.

Всё время нашей беседы Бунчук под Ирой стоял спокойно, и она имела возможность сколько влезет заговаривать Мишу. А мой Будулай всё не находил себе места. Вот активная лошадка! С таким импульсом, а ещё мерин рабочий! Его живость сильно мешала мне держать нить разговора.

Не слезая с лошади, я сфотографировала на память Мишу, хотя он и сопротивлялся:

- Я не фотогеничен!

- Фотографию пришлю ИП. Возьмёшь у него.

(Я потом-таки отослала ИП и мишино фото, и Будулая с Бунчуком).

Ирка слезла с коня и полностью отдалась беседе. Но я обратила внимание, что краем глаза Миша постоянно следит за мной.

(Ещё бы не следил: помнится, из одежды на мне присутствовали только трусы от купальника да рубашка, задранная до пупа. И это – в строгой на традиции казачьей станице! А с другой стороны – кто мог предположить, что по глухим полям тут тоже ездят мужики?)

Разговор зашёл о лошадях, и я, насторожив уши, подъехала ближе.

- Мне, - говорит Миша, - Будулай больше нравится. Он очень подвижный. Но я б на него не сел.

- Не, - кокетливо спорит Ира, - Бунчук лучше! Он спокойный, добрый, с него не упадёшь!

- А мне, - встряла в разговор и я, - больше по душе энергичные лошадки. На такой едешь и знаешь: под тобой – Лошадь, а не телёнок!

Все засмеялись. Но тут я вспомнила об ужине. Он – в 19-00. А сейчас уже 19-05! А нам ещё возвращаться. Так недолго и голодными остаться!

- Ну, я, наверно, приеду в гости, - попрощался Миша.

Он подкинул Ирку на рыжего, и мы рысью понеслись домой. Нас обогнал на машине Миша и крикнул, высунувшись из окна:

- А вы очень похожи на казачек!

Я ехала на мягком, круглом, весёлом Будулае и тихо чертыхалась: обещала деду почистить лошадь, а теперь нет времени на это! Ира сказала, что придём после ужина и почистим.

И хотя мы страшно торопились в лагерь, пришлось задержаться ещё минут на 10. Потому что после поездки в трусах и без седла я не могла без ужаса смотреть на свои ноги. Они были четны от конской шерсти и пота. Спасибо ИП: он оперативно принёс из колодца ведро воды, и я быстренько вымылась. Но нахохотались мы тогда от души.

Дед привязал лошадей к телеге с сеном, а с бурого даже не снял уздечку/

- Ты же ещё вернёшься, - пояснил.

На ужин мы, как ни странно, успели. (Наверно, подали его далеко не в 19-00?) Во время оного к нам пристали Ира Авксентьева из Бердянска и Маша Ливанова:

- Мы вас видели на лошадях! Где вы их взяли? Можно и нам?

Насилу как-то отмазались от них. Ведь и они – очень хорошие девочки! Но как же быть, когда так много желающих кататься верхом, а лошадей – всего две? Да и к бурому я стала ревновать не по-детски.

После ужина только собрались бежать к меринам (я переоделась в халат: не пойдёшь же в столовую в трусах?), как нас засекла повариха:

- Девочки! Не ходите в сад за яблоками! Не рвите кукурузу! Она – арендаторская. Зелёная ещё и к тому же ядовитая. А сад охраняют огромные злые собаки! Дадим мы вам всё! Будут у вас и яблоки, и кукуруза!

- В виде кукурузной каши, - пробурчала я.

- Нет, мы вам сварим початки!

(Оказывается, пока мы гостили у дяди-ваниных лошадей, остальные победители конкурса от безделья повадились красть с местных полей кукурузу и тянуть из колхозных садов яблоки. Причём в огромных количествах. И прекрасно знали, что ни злых собак, ни ядовитой неспелой кукурузы в округе нет! Оставалось только пожалеть местных колхозников, чьи урожаи сильно пострадали от наших нашествий. А не фиг жлобиться! Привезли бы яблок сами, наварили бы кукурузы – и кто б тогда жрал её в сыром виде? А так приходилось жевать термически не обработанную, не отнесёшь же в столовую с просьбой: «Мы у вас украли, а вы теперь сварите нам…»)

- А чего у вас тут такая вода чёрная? Её пить-то можно?

Повариха убеждала, что можно. Что это – вода из артезианской скважины, очень полезная. В ней много сероводорода, но она отстоится и теряет запах. Я хотела подковырнуть её – что она называет артезианской скважиной? Уж не вонючую ли Ею? Но промолчала. Надо ж было делать вид, что мы верим и в ядовитую кукурузу, и в опасных собак, и в полезную воду. Пусть считает, что мы придурки.

Вчера на прогулке по побережью Еи мы видели водонапорную башню. Откуда в неё поступала вода – из реки или артезианской скважины – мы не знали. Однако, отстоявшись, чёрная вода действительно светлела до коричневого цвета и переставала вонять. Мы уже привыкли пить такую и до сих пор не умерли. Как, впрочем, и местные жители.

Придя к ИП, я обнаружила пропажу «усика» - такого ремешка для мартингала. Поискала, но безуспешно. Итак, очередная жертва - три! Хотя нет, не три. Два, т.к. часы-то нашлись.

Я взяла скребницу и приступила к чистке Будулая. Скребница отличная: перхоть не летела во все стороны, а собиралась в ней. Достаточно было периодически выбивать её о колесо телеги. Вычистила я коня почти до блеска. Попросила ИП принести ведро воды. Намочила свой носовой платок и протёрла бурому морду.

(Интересно: собиралась ли я вычистить и Бунчука? Скорее всего, нет. Я ж на нём не ездила. Пускай чистит тот, кто ездил. Вот такая дебильная философия присутствует у конников. Даже у тех, кто очень сильно любит лошадей!)

Тут подошли наши девчонки – Ира Клинникова, Маша Захарова, и Марина Малынова. Спросили, когда я поеду. Я искренне ответила, что никто никуда не поедет – я просто чищу лошадь. Сегодняшнее фотографирование вылилось в целую верховую прогулку, и потому я решила, что с Будулая и Бунчука достаточно на сегодня.

Хотела уже обтереть лошади всё тело, чтоб блестело. Но тут вдруг нарисовались Инга с Фатимой.

- Я всё ей рассказала, - извиняющимся тоном пояснила Инга. – Она тоже будет ездить.

Я опешила, но от избытка эмоций просто не нашла, что сказать. Фатима преспокойненько взяла у меня из-под носа Будулая, Инга села на Бунчука, и они укатили.

- Только шагом! – грозно приказала я им вслед. А сама просто бесилась от злости: я вычистила лошадь, явилась красавица и уехала на ней кататься!

Я осталась ждать свою уздечку. Девчонки подсели ко мне на лавочку. В тоскливом ожидании мы болтали «за жизнь» и мужественно терпели нескончаемые атаки крылатых кровососов-комаров.

Прошёл час. Ни слуху, ни духу. В сторону лагеря проехала пара машин. Но поскольку уже стемнело, мы не знали, Миша это или кто другой.

Наконец, послышался долгожданный цокот копыт. На фоне тёмного леса обозначился ещё более тёмный силуэт. Мы с радостными криками подорвались навстречу… И заржали, как лошади. Это была всего-навсего казачка Юля на каблуках! Это ж надо было девушку спутать с двумя лошадьми! Такая, видимо, девушка… О казачке Юле подробнее – чуть позже.

Однако мы уже начали волноваться. Инга почти совсем не умеет ездить, а Фатима – на «весёлом» Будулае и без седла (Бунчука ИП для Инги успел подседлать). Вдруг что-то случилось?

Марина не вынесла ожидания и ушла в лагерь. А мы втроём пошли по дороге вслед за ушедшими лошадьми. Дошагали до развилки. Дорога в станицу – направо. Прямо – в яблоневый сад. И куда ж они двинули?

Вдруг справа мы услышали перестук, характерный для галопирующей лошади. Что-то случилось? Конь потерял своего всадника? Или девчата сами погнали их в галоп? Могло быть и то, и другое.

- Фатима очень любит лошадей, - говорит Маша. – Но и аллюр у неё любимый – галоп…

- Блин, но Бунчук же хромает!

Бесимся от безделья - в ожидании автобуса. Впереди - Андреева Дина, за ней - Малынова Марина (обе - г.Тула), Минаева Марина, Коновалова Вера, Ливанова Маша (г.Москва), Кострикова Наташа, Захарова Маша, Киреева Фатима, Крыгина Оля. На дальнем плане - Андерсоне Жанна (г.Рига).

Наконец, когда мы уже устали сходить с ума, возник автобус. На часах было 8-30. Эти не вовремя приходящие, или, точнее, вовремя не приходящие, автобусы уже так осточертели, что мы решили писать кляузу в местную и центральную газеты – как в колхозе «Кавказ» обращаются с победителями Всесоюзного конкурса! Подошедший автобус несколько умерил наш пыл, но мы твёрдо решили жаловаться в какие-нибудь вышестоящие инстанции.

На ипподроме с Динкой Андреевой «забиваем» Пародию. Чистим, начинаем седлать. Но тут Андрей Колков из Вязьмы умудряется привязать Долию за повод. Долька дёргается, так как мимо проводят красавца Игрока. От рывка нащёчный ремень лопается. Про себя злюсь – ведь это МОЯ уздечка! Но виду не подаю – зачем? Андрюха и так весь трясётся. Бросаю Пародию на попечение Динки и срочно зашиваю уздечку. Ведь ТК ещё надо седлать Сапфира, а взнуздывать по-прежнему не на что – дефицит!

(Интересно, а если б я не взяла уздечку – что бы делала ТК ? Как бы выкручивалась из ситуации?)

Заниматься здесь шорными работами – без проблем. В каптёрке есть всё: шило, нож, игла, капроновые нитки. Пока шью, Динка ворчит, что не помогаю ей седлать.

Игрок захромал. Его прошагивают без седла. Те пятеро, что эксплуатировали  его, в унынии. ТК тихо ехидничает:

- Смотри: наш «опоенный» Сапфир весел и здоров, желает работать. А бедный Игрок после той нагрузки, что ему здесь задали, захромал.

- Это же плохо, - отвечаю, - теперь эти девчата пересядут на наших кобыл, будут только время отнимать, которого и без того мало.

- Не волнуйся, - утешает ТК, - это ты и ещё кто-то может слезть с классной лошади и, не боясь подмочить реноме, пересесть на учебных коняг. А у них – другая психология: нельзя после хорошего коня опускаться до уровня новиков. Вот поглядишь, права я или нет.

- Но ведь умелого всадника видно, на какой бы лошади он ни ехал!

- Да не понимаешь ты! Это унизительно – мастерам ездить на клячах!

- Не знаю, как они, - вздыхаю, - но я сейчас готова ездить на любой лошади. Я так соскучилась по ним! Но, конечно, если будет выбор – предпочту более классного коня!

ТК садится на Сапфира, я – на Пародию. Идём полкруга по скаковой дорожке шагом. Два круга –рысью. Полкруга – шаг. Пародия, видимо, самая выезженная из этой четвёрки. Хорошо сдаёт голову, но постоянно выдёргивает нос.

(Конечно, ведь голову-то ей «подбирают» насильственным путём! Кобыле неудобно, дискомфортно находиться в этом состоянии, вот она и терпит до последнего, а потом старается уйти из этого положения. Это же ЭЛЕМЕНТАРНО, Ватсон! И как я тогда сама до этого не «допёрла»?)

Чуть-чуть с ленцой, но шенкель слушает. Неплохо гнётся и вписывается в повороты. В общем, лошадка понравилась. Но больше всё-таки Долия – сильно уж она напоминает Амгу!

Единственное, что нервировало, так это выдёргивание носа. Тогда я применила к кобыле довольно жёсткий и рискованный, но эффективный приём: каждый раз, когда она вырывала голову, я брала повод на себя. Тем самым не грубо, но ощутимо лошадь получала железом по зубам.

Способ этот так хорошо подействовал, что уже через полкруга Пародия прекратила дёргать носом и старательно пыхтела в сборе.

(Как тут не упомянуть Невзорова? Яркий пример того, что даже очень любящие лошадей люди СОЗНАТЕЛЬНО причиняют столь горячо любимым животным боль, чтоб добиться непонятно каких призрачных целей. Так нас учили на конно-спортивной базе. Мне стыдно за этот эпизод моей конной биографии. Я могла бы опустить его, не выносить на публику. Но из песни слов не выкинешь: что было, то было).

Отдав кобылу, я почти сразу же пересела на Сапфира и отшагала на нём три круга. Солнце жарило немилосердно: даже сквозь длинные рукава рубашки очень припекало. Ну и жарища здесь!

Я заложила одну руку за спину, расслабилась, и получала удовольствие.

Одна из боковых прямых скакового круга проходит метрах в двадцати от пляжа. Наши, купаясь в реке, поглядывали на нас с Сапфиром. Может быть, и завидовали – не знаю. Ведь никто из них даже не сидел на этом жеребчике. Лишь я оказалась «особой, приближённой к императору». Может, по старшинству, может, из-за опыта верховой езды… Но отдам должное девчатам: эта избранность не вызывала у них желания ссориться со мной.

Какой-то мужик с пляжа заорал:

- Что, уже у самой спина болит? А ты о лошади подумала?

Ехала я, как обычно, без сапог и без стремян. У Сапфира шаг частый и очень энергичный. Чувствуется, что сидишь в седле, а не в кресле.

Жеребчик очень любопытен. Даже после работы всё смотрел по сторонам, ко всему прислушивался и всё замечал. И, к моему удивлению, ничего не боялся. Даже автомобилей. Впрочем, ещё одна из боковых скакового круга граничит с автотрассой: привык!

Все наши уже завели лошадей. А я немного попасла жеребца и с помощью деревяшки (больше нечем!) сняла с него заклейки. Довольно долго гуляла с ним в поводу по территории ипподрома – пусть подышит свежим воздухом!

Догулялась, что приехал автобус. Большой, он делает один рейс, забирая всех сразу. Наши с криками похватали сапоги и ломанулись занимать места. И всем пришлось ждать, пока поставлю лошадь на место.

После обеда я кинула идею подумать, что делать с окнами в корпусе. В палате жить было невозможно. Мы отсутствовали полдня, а воздух спёрт, словно тут дневала рота солдат. Ко всему прочему, недавно девчонки откуда-то приволокли пару котят – Хлыську и Дырку, и животины шлялись по кроватям и пачкали по углам, добавляя ароматов в наш гадюшник.

- Чем ночевать в этой газовой камере, лучше спать на улице!

Марина Малынова предложила выставить окна:

- Они со стороны улицы держатся на гвоздях. Отогните гвоздики и выньте стёкла!

Сама Марина вечно болела: то потянула руку, то простудилась (в такую-то жарищу!) и кашляла, а за день до отъезда лошадь здорово отдавила ей больную ногу.

Мы с Маринкой Минаевой отправились вынимать стёкла. Хотели одно-два, но девчатам захотелось «побольше воздуха», и в итоге мы выставили четыре  – по два в каждом отсеке. Стёкла передали девчонкам, и они сложили их в корпусе под кроватями.

Уже по возвращении мы с Маринкой почувствовали результаты своего труда – живительное движение воздуха. А через каких-то полчаса атмосфера полностью очистилась.

- Только, - предупредила я, - как стемнеет – свет не включать: комары налетят!

Однако моего совета никто не придерживался. Хотя, как это ни удивительно, комары по ночам нас не заедали. Зато в гости пожаловал некто гораздо хуже комаров. Это была детдомовская малышня! Она лезла в окна и тянула всё, что попадалось под руку. После двух дней борьбы нам удалось внушить детям, что чужое брать нехорошо, и всё устроилось.

(Это какие всё-таки хорошие были дети! Ведь послушались же! Без рукоприкладства! И, действительно, перестали воровать!)

Но итогом посещений малолетних налётчиков всё равно стало исчезновение контактных линз у Иры из Воронежа. Футляры остались, а линзы исчезли. Думаю, дети просто заглянули – что же это в таких коробочках? И не заметили прозрачных линз в растворе. Небось, вылили их на пол, и знать об этом не знали. Коробочки-то положили на место!

Для укрепления совести детворы мы задобрили её печеньем и конфетами. Отдали всё, что было из домашних запасов.

[myumla]

Да, забыла маленькую деталь. Сегодня на ипподроме те девчонки, что вчера купались и не слышали скандала с Рыбиным, по одной подходили к Сапфиру и тихонько, стараясь не привлекать внимания, оглядывали его спину. Заметив этот нездоровый коллективный интерес, я подвела жеребца к доскам у конюшни, где постоянно сидела толпа наших во главе с Генералом и заявила:

- Хорош секретничать! Идите все сюда и смотрите на коня! Где у него сбита спина? Кто найдёт – пусть плюнет мне в глаза!

Девчонки вначале стеснялись, а потом уже с азартом исследовали спину Сапфира. А жеребёнок, польщенный таким вниманием, крутился на месте и вовсю кокетничал.

Девчата недоумённо переглядывались. Ничего. Спина не сбита.

Маленькая Вера позже мне сказала:

- Пошли слухи, что вы разбили ему спину, искупали разгорячённого в холодной воде и напоили после работы.

Вот те раз! Ничего себе преувеличение! Кто ж это такой умный? И я в энный раз принялась объяснять, что Сапфир отдышался и высох, что отшагал 50 (!) минут. И что у нас на донецкой базе уже после 20-минутного шага можно пасти лошадей. Что мы не поили его, а дали всего глоток.

Обращаюсь к Генералу:

- Подойдите и вы, Григорий Леонидович! Посмотрите спину! Ведь никто не нашёл никаких повреждений! Сапфир даже холкой не трясёт, когда щупаешь её!

(Интересно вспомнить опять Невзорова – по поводу безжалостного отношения к лошадям в спорте. Лошадь не трясёт холкой при ощупывании – значит, спина у неё не болит. А сколько лошадей трясут кожей на повреждённых спинах и холках? И скольких из них всё равно седлают? Да практически ВСЕХ!)

- Я полностью доверяю Серёже, - не сдавался несгибаемый упрямец Рыбин. – Если он сказал «сбита», то так оно и есть! Недаром он старший тренер!

Да-а, дубовый лоб прошибать бесполезно! И я плюнула на это дело. Ну их всех к дьяволу!

После обеда мы завалились спать и продрыхли до самого полдника. Свежий воздух воздействовал благоприятно, и мы проснулись, что называется, как огурчики.

[myumla]

Но без калейдоскопа событий день не прошёл: сегодня наши ряды понесли две потери. За Инной (14 лет, не помню ни фамилии, ни откуда она) приехали родители и забрали её домой. ТК говорила, что у этой девочки – самая красивая работа, видно, что человек старался от души. Ездить верхом дома она не имела возможности и потому не сталкивалась с конниками – народом, прямо скажем, – оторви и выброси. (Как метко подмечено, однако! И снова прав Александр Глебович! Ведь в большинстве своём (не поголовно, но большей частью) конники – не отягощённые особым интеллектом, сексуально озабоченные и агрессивные. Не боюсь писать об этом, потому что тусовалась в их среде достаточно долго). И то, что мне, допустим, кажется раем – ей сдавалось адом. Она не выдержала тех условий, в которых мы жили, и тайком дала телеграмму родителям, чтоб её отсюда забрали.

Вторая потеря – Наташа Кострикова из Москвы. Её увезли на «Скорой» с острой кишечной инфекцией. И увидели её ещё раз мы только под конец нашего пребывания в станице. Бедняга! Стоило приезжать так далеко, чтоб проболтаться половину срока в больнице!

После полдника Иры из Воронежа и я, сунув тайком в сумку уздечку, отправились к ИП. В целях конспирации обе Ирки были в халатах, а я вообще обнаглела: в плавках и рубашке, завязанной на пузе.

ИП уже ждал. Уступив нашим слёзным просьбам, он из драных ремешков тут же соорудил уздечку на Бунчука. Теперь бурый – полностью мой! Потому что девчонки не горели большим желанием на нём ездить из-за его хулиганского нрава.

Мы с Иркой Клинниковой взнуздали лошадей и сели верхом. Без сёдел. Причём я запрыгнула без посторонней помощи.

(Когда-то на конно-спортивной базе умение самостоятельно запрыгивать на лошадь считалось обязательным. И мы посвящали в среднем одно занятие в неделю вольтижировке. Оказалось, что запрыгнуть на бегущую лошадь значительно легче, чем на спокойно стоящую. И на осёдланную, особенно вольтижировочным седлом, - проще, чем на «голую». В те годы я не только запрыгивала на коня, но ещё и выполняла обязательную программу-минимум: «ножницы», «ласточку» и «сед задом», как на бегущем, так и на стоящем коне. Причём особенно трудным оказался элемент с дурацким названием «сед задом» - нужно было, соскочив с лошади, в одно касание земли оттолкнуться и прыгнуть на коня задом наперёд! Сама не верю, что когда-то была способна на такие трюки! Последний раз я запрыгивала на «голую» лошадь в деревне у подруги, когда мне стукнуло уже то ли 35, то ли 36 годочков. Лошадка была небольшого роста, вспрыгнула я с величайшим напряжением, подтягиваясь за гриву изо всех сил. Но и то произвела этим подвигом неизгладимое впечатление на подругу, владелицу лошади. Представляю, до чего же потрясающее впечатление я произвела на бедного ИП, когда под носом у него, мелькая голыми ляжками, взлетела на Будулая!).

Ира Клинченко фотографировала нас и ИП. Но сама садиться верхом почему-то отказалась. А я и рада была.



Ира Клинникова (г.Воронеж) на Бунчуке, дядя Ваня и я на Будулае

Тут к нам подъехал белый «Жигуль». Из него высунулся какой-то тип:

- Дай покататься!

- На своей машине катайся! – грубо ответила я. – А если хочешь на лошади – проси у Иры. Я бурого никому не уступлю!

- А я на Будулая и сам не сяду: он слишком балуется.

Интересно, откуда этот тип знает клички дяди-ваниных лошадей?

- Спросите у Ивана Петровича, - томным голоском проворковала Ира. – Но он вам не даст.

- Дядя Ваня-то не даст? Да он хороший мужик! Здравствуйте, дядя Ваня!