Inferno, Ульяна, спасибо.
Branwen, не согласна с вашим утверждением, но это ваше мнение.
Света, Оля, Маша, спасибо!
Буду теперь рассказывать сказания, как старуха Изергиль
. Но спасибо, что все это у меня было.
Опять Крым. Девчонки-практикантки.
Все мое бытье в Крыму было завязано на пансионатских столовых. Там постоянно носилась по кухне мама в накрахмаленном колпаке и белом халате, руководя девчонками, которые иногда водили меня на море, если их мама освобождала от кухонных обязанностей. Мама за сезон бывала на море пару раз. Загар у нее был соответственный – руки, лицо и шея – темно-бронзовые, остальное – белое.
С самого детства я знала, что есть холодный цех (где летом прохладно и работается легко, там можно съесть что-то из овощей ), хлеборезка (небольшое помещение где лежат большие разделочные доски и зазубренные ножи), два посудомоечных цеха – для белой и черной посуды (там распаренными по локоть руками краснолицые мокрые от пота и воды девчонки мыли вручную посуду на тысячу и больше отдыхающих), большие холодильники, в которых страшно было вдруг остаться запертыми – там висели разделанные туши и лежало сливочное масло огромными кусками), склады, где лежали крупы и т.д. Но самым адом был горячий цех. На больших плитах одновременно что-то варилось и жарилось в огромных кастрюлях и сковородках. Температура в этих цехах в условиях крымской жары была выше 60 градусов . Девчонки периодически шлепались в обморок, тогда их выгоняла мама в холодный цех и работала за них.А еще всегда обязательно был банкетный зал – эдакий привилегированный рай для специальных людей. Специальных банкетов, по-видимому, было много. Постоянно приезжало какое-то начальство, важные и не очень люди, для которых нужно было готовить отдельно и что-то особенное…Там я впервые попробовала бутерброд с красной икрой…
Девчонки, проходившие практику (а фактически бесплатно пахавшие в этих столовках), к вечеру преображались. После тяжелейшего рабочего дня, из распаренных пропахших кухней поварих в смешных марлевых колпаках, приняв по очереди душ (душ был один на всех при столовой), накрасив тени и губы, нарядившись в платья и надев каблуки, они бежали в пансионат на танцы.
Танцы… В семидесятые годы это была обычно круглая танцплощадка площадка, перед которой всегда играли «живьем» музыканты. Вокруг стояли толпы зевак - наряженные бабушки с внуками, детвора.. Играли тогда Антонова… Медленная и очень пробивающая в самое сердце - «гляжу в тебя, как в зеркало, до головокружения…» и быстрая - «ах любовь, ты любовь- золотая лестница, золотая лестница без перил!». Доводящая меня до состояния глубокой вселенской грусти Пугачева – «за то что только раз в году бывает май, за блеклую зарю ненастного дня, кого угодно ты на свете обвиняй, но только не меня, прошу, не меня…» Ночная прохлада,принесенная ветерком с моря, запах магнолий, у девчонок блестят глаза и почему-то золотые зубы (??? не знаю почему у молодых девчонок, но может такая мода была, я золотые зубы помню точно!).Я все это впитываю, вижу, наблюдаю – переглядывания, приглашения на медленный танец, первые знакомства и смех , а вскоре – любовь до смерти, которая может случиться только в такую вот летнюю ночь и только в Крыму, на вот этих танцах, и больше нигде в мире…
Маме покоя не было и ночью – она как ответственная за мораль полночи искала девчонок в кустах и закоулках в обнимку с женихами и загоняла их в комнаты – подъем был в четыре утра… Некоторых, конечно, недобдела, и поэтому играли осенью крымские свадьбы и глубоко беременные и счастливые девчонки, ставшие уже крымчанками, переводились на заочное обучение…
Второй мой Крым случился позже.
Это была награда за поступление в университет. Я опять ехала в Крым, уже не одна, а со своей первой любовью. Помню, что я вся ликовала – мне так хотелось показать свой Крым ему. Повезла я его в самое красивое место, которое я на тот момент знала – в Новый Свет. Мы были юные и неприспособленные, а еще очень разные. Когда мы не смогли найти квартиру в Новом Свете, а последний автобус в Судак уже ушел, я наивно предложила пересидеть ночь на пляже – это же так просто и здорово,но тут у моего «жениха» случился нервный срыв. Оказывается, происходящее для него было настоящим шоком – очутиться без родителей, ночью в чужом городе, без жилья, на пляже! Короче, это было началом конца нашей любви… Мы позже сняли комнату в Судаке, но ничего уже спасти было нельзя – его не впечатляла ни крепость, ни горы, ни море, его реально напрягала оказавшаяся ему так в тягость свобода. Окончательно с треском разругались мы на вокзале по приезду… очень болело мое сердечко… тогда я поняла, что не нужно никому дарить такие драгоценные подарки, каким был мой Крым, я, видимо, должна быть с ним только вдвоем…
