Потом Ливанова смеялась:
- Они даже, бедные, произнести не могут это слово! Лошадь зовут Люминесценция.
Ещё девчонки ездили на тёмно-гнедом мерине по имени Жук. Он им очень понравился. Жук живёт в леваде с кобылами и следит там за дисциплиной.
А Ольга Карасёва ездила без седла на Воронке. Воронок её понёс и по дороге уронил. Об этом Воронке я ещё попозже напишу подробнее. Не лошадь, а загадочный зверёк, как в анекдоте. Оля хорошо ободралась о грунт, и теперь стала побаиваться лошадей. Видно, она мало с них падала. Если б наворачивалась столько раз, сколько, допустим, я, то у неё не появился бы страх перед падением. Относилась бы к этому, как Карлсон – «пустяки, дело житейское!»
Я снова направилась в конюшню, где с удивлением увидела Галю, надевающую на Боя уздечку.
- Ты чего, - спрашиваю, - сейчас поедешь на нём?
- Ага!
ТК в недоумении: обещали Боя нам, а отдали другому.
Но Галя выехала без седла. Значит, не надолго. Порысила возле конюшни, поделала принимание и решительно заявила:
- Я никому его не дам! И не просите.
Но тут за нами пришёл автобус. Галя слезла с жеребца. А мы по очереди залезали на него, катались немного рысью и фотографировались. Особого впечатления – мол, аховая лошадь, Бой на меня не произвёл. Может, если бы мы обшались подольше, я бы по-другому запела. Но… Вот Снегопад с первой же секунды знакомства дал понять, что он – супер-аховая лошадь!
Чистокровный арабский Бой и я
Когда все погрузились в автобус, я поинтересовалась, где моя рваная многострадальная уздечка. Только что сунула её кому-то в руки, но не помню, кому.
Все молчат.
- Никуда мы не поедем, пока я не найду свою уздечку! – нагло заявила я.
(Как погляжу из века нынешнего, так там все вели себя довольно по-хамски. И я в том числе. Да-а, конники такой народ – палец в рот не клади! Откусят! Вместе с рукой!)
Зато пропажа отыскалась в течение минуты.
Во время ужина Маша Ливанова прицепилась ко мне, как клещ: возьми да возьми поездить без седла на дяди-ваниных меринах.
- Ладно, - по-барски уступила я, - поедешь на рыжем.
Мы договорились с Ингой и Фатимой:
- Сейчас 20-45. К 22 ч приходите к деду, поездите до 23-х.
В лагерь нагрянула милиция. Её вызвало начальство «Колоска» после вчерашнего визита ребят на лошадях.
- Чтоб ни одной лошади и всадника не было на территории лагеря и рядом с ней!
Мы согласно кивнули и незаметно смылись. Когда мы с Машей отъезжали, дядя Ваня предупредил:
- Берегитесь машин. Если будет милицейская, то вас могут в участок забрать.
Он был всегда в курсе всех событий, происходящих в «Колоске», часто ходил в гости в столовую.
Мы поехали шагом в сторону станицы. Одолели одно поле, как вдруг со стороны лагеря мелькнул свет автомобильных фар.
- Милиция! С дороги! – прошипела я с перепугу и повернула Будулая в кукурузу. Бунчук не стал дожидаться машиной команды – нырнул следом. Лошади с шумом продирались сквозь заросли, а мой конь умудрялся на ходу рвать и есть початки. Машина свернула в яблоневый сад.
Осторожно, рысцой, мы вернулись на дорогу. Лошади бежали охотно. Особенно Будулай. Им, видимо, хотелось размяться – надоело многие сутки подряд ходить стреноженными. А наше ненавязчивое бессёдельное присутствие на спинах особо не напрягало.
Только перешли на шаг – опять фары. Мы скоренько свернули на вспаханное поле, которое располагалось вслед за кукурузным. Но на открытом пространстве не спрячешься, здесь не было спасительных зарослей в конский рост, и крупы наших лошадей попали в сноп света.
Проехали мимо. Обошлось!
Так мы раз пять прятались от машин. Кто б мог подумать, что это столь оживлённая дорога!
Когда в очередной раз съезжали с дороги на поле, лошадям пришлось спускаться вниз по небольшому, но довольно крутому склону, а потом вязнуть в пахоте. Не знаю, как пожилому Бунчуку, но Будулаю – я чувствовала! – эта своеобразная разминка очень нравилась. По крайней мере, настроение у него было чудесное. Он хулиганил и валял дурака, а я никак не препятствовала этому, потому что ехала с отданным поводом.
Одно поле, без пахоты, мы целиком проехали неторопливой рысью. Маша первая предложила:
- Давай шагом: Бунчук прихрамывает, и мне его жалко.
Когда я потом этот эпизод рассказала ТК, она очень обрадовалась:
- Это – достижение! Впервые моя Маша пожалела лошадь и добровольно предложила шагать. А раньше только гоняла.
(Ну как не помянуть в очередной раз Невзорова! Как он прав насчёт воспитания с детства особого отношения к лошади – гонять… И даже если мать многократно пытается привить более бережное отношение, то всё равно свой отпечаток накладывает среда: лошадь надо гонять!)
Возле очередной лесополосы темнели огромные стога сена. Один из них развалился, и сено валялось под ногами. Лошади тонули в нём, золотистом и ароматном, по самые запястья. Мы покатались по сену (то-то были рады работники колхоза, увидя втоптанное в землю добро!), дали коням немного им полакомиться, спрятались в стогах от очередной машины и двинули на дорогу, домой.
Ведь к 22ч мы должны быть на месте, передать лошадей второй смене. Хотя как мне этого не хотелось!
Ира оставила мне свои электронные часы с подсветкой (великая редкость в то время!). Сами Ирки сегодня не катались: гуляли с местными. А в нашем распоряжении осталось полчаса.
На обратном пути я пела. Маша молча слушала украинские народные песни. А потом сказала:
- Спасибо тебе! Ведь я первый раз в жизни еду вот так – на лошади без седла, ночью и в степи.
- Это не мне, это дяде Ване спасибо. Я ведь тоже так впервые – на лошади без седла, ночью и в степи… Ведь он из-за нас идёт на риск. Сегодня в тебе сомневался. Говорил, что такой ребёнок может не справиться с лошадью.
- Всё равно – спасибо и дяде Ване за лошадей. И тебе – за то, что взяла меня с собой.
Ровно в 22 мы спешились у домика ИП. На лавочке нас дожидались Инга с Фатимой, Маша Захарова и дядя Ваня. Девчонки взяли лошадей, а мы пошли в лагерь. Уходя, я предупредила:
- Девочки, я сюда приду к 23 часам, заберу уздечку и поставлю лошадь.
По дороге в «Колосок» Маша Захарова сообщила, что напрасно мы ушли. Дядя Ваня сказал, что ему олному скучно. Посидели бы вместе, поболтали.
- Хорошо, сейчас вернёмся. Я только намажусь от комаров.
Но в лагере я ничего сделать не успела. К нам с Ливановой на улице, у входа в корпус, подошёл симпатичный чернявый тип:
- А можно позвать Иру из Воронежа и Олю из Донецка?
У нас отвисли челюсти…
- Я – Оля, - говорю, - что вам надо?
- Там Миша приехал. Пойдём!
ТК удивлённо глянула на меня. Кого-кого, но только не мою особу можно было подозревать в легкомысленном поведении! А тут так открыто, так нагло! Какой-то Миша, приехавший конкретно ко мне в десять вечера… Всё это так странно и так неожиданно! Я понимаю бедную ТК. Уж на мою безупречность она могла бы рассчитывать. А оказалось – нет.
- Я сейчас вернусь, не беспокойтесь! – постаралась я реабилитироваться в её глазах и спокойной, уверенной походкой отправилась вслед за чернявым.
В кустах у ворот стоял белый «Жигуль».
- Привет! – высунулся из окна Миша. – А где Ира?
- Привет. Иры нет. И где она – не знаю.
Хотя я прекрасно знала, куда делась Ира. Но не будешь же выдавать чужие секреты.
Минут пятнадцать они уговаривали меня поехать покататься. Я упорно отказывалась. Потому что знала, чем для девочки может закончиться такая поездка.
В конце концов, я почему-то согласилась.
(До сих пор для меня остаётся загадкой – почему я тогда всё-таки согласилась? Что послужило тем аргументом, который рассеял подозрения???)
Вернулась в корпус, предупредила ТК, что когда вернусь – не знаю. (Отличное, очень «успокаивающее» предупреждение! Впрочем, судя по всему, никто из старших, в том числе и Ливанова, никак не препятствовали нашествиям местных джигитов в лагерь к несовершеннолетним девочкам. И никто не остановил, когда Иры, Лены, Вера, а теперь и я, - отправлялись кататься!)
И села в машину.
Единственное, что меня угнетало: обещала придти к дяде Ване и не выполню данное обещание. (А что еду неизвестно куда и зачем в машине с малознакомыми молодыми мужиками – не угнетало. Забавная логика.) Правда, предупредила Машу Захарову – пойдёт к деду, пусть передаст мои извинения. И уздечку принесёт.
Ещё не доезжая до развилки, мы повстречали на дороге какого-то местного типа.
- О, Серёжа! Садись! – обрадовался Андрей (так звали чернявого).
Миша невозмутимо вёл машину, а у меня внутри стало как-то неспокойно. (Ага, зашевелились таки извилины мозга)
- Я только что с Ингой познакомился, - похвастался Сергей, - она дала мне на лошади поездить.
Тут в свет фар попали наши девчата на лошадях.
- Давай Ингу с собой возьмём? – это мне Сергей.
- Давай.
(Просто потрясаюсь своей тогдашней безмозглости и безответственности).
Он позвал, но девчонки не отреагировали. А в следующий миг кони подхватили. Инга сильно испугалась. И когда мы настигли их, Инга с радостью спрыгнула с коня и без колебаний села в машину.
Фатима тоже слезла. Я дала ей ЦУ (ценные указания), и она повела обеих лошадей в руках к деду.
Миша завёз нас чёрт знает куда, на берег Еи, в степь. Вокруг – ни души.
Инга с Сергеем остались в машине, а мы втроём вышли. Погуляли с полчаса по берегу, поболтали о всякой ерунде. И тут Андрей в лоб предложил. Я сказала, что не хочу, не для этого сюда приехала. Разговор вокруг этой темы крутился ещё с полчаса, но я стояла на своём. К счастью, Миша принял мою сторону. Видя, что здесь ему ловить нечего, Андрей ушёл. У него явно испортилось настроение.
- Я хотел сделать тебе приятно. Не хочешь – не надо. У нас только по обоюдному согласию, - сказал он на прощанье.
(Просто счастье, что местные традиции воспитания на то время ещё были в моде. А то не уйти мне так благополучно из столь провокационной ситуации. Двадцать лет спустя Лида Горелова из Ялты рассказала мне, что и с ней была подобная история, и тоже, получив отказ, местный паренёк не стал продолжать. Интересно, что даже попыток прикоснуться к девушке не было – обнять, поцеловать. И меня, и её сначала открытым текстом спросили. Попытались уговорить. И всё! Никакого рукоблудия и хамства!)
А мы с Мишей отправились дальше гулять, взявшись за руки, как маленькие дети.
- Не обращай на них внимания. Они молодые, глупые. Кровь играет.
- А зачем ты их с собой взял?
- Так вышло.
Спустя, наверно, час мы вернулись к машине. За это время Миша рассказал мне о своей жизни в станице, о службе в армии.
- Я, - говорит, - хотел бы жену такую, как ты. Мне нравится твоё жизненное кредо.
Мы сели в машину. Миша развёз ребят по домам. Когда ехал в «Колосок», предложил:
- Давай, Ингу отвезу, а с тобой позже попрощаемся. Я хочу поговорить.
- Валяй.
(А ведь судьба младшей Инги, которая осталась в машине, меня тогда мало волновала. Я беспечно оставила её – по дурости и наивности. И до сих пор не знаю, удалось ли ей выкрутиться – ведь Миши-защитника рядом не было. Хочется верить, что удалось – всё же местные жители «только по взаимному согласию»).
Миша отвёз Ингу, отъехал метров 300 от лагеря и поставил машину в укромном месте, в кустах, между лагерем и домом дяди Вани.
Ночь была душная, видимо, перед грозой. Вдали беспрерывно сверкали молнии, но здесь было ещё тихо и сухо. Миша распахнул передние дверцы машины.
Болтали мы долго, часов до трёх ночи. Выяснилось, что он женат.
- Так какого же… ты таскаешься по ночам по пионерским лагерям, девушек воруешь?
- Ты мне очень понравилась ещё вчера днём. Я захотел узнать, что ты за человек.
- И приехал за этим именно ночью?
- Ага.
- И какой же я человек?
- Очень хороший. Такие девушки редко встречаются.
(Нескромно, наверно, выносить на всеобщее обозрение такие высказывания. Но слов из песни не выкинешь – что было, то было).
Миша наговорил мне целую кучу комплиментов и проводил пешком домой.
- Я, наверное, больше не приеду.
- Конечно – смысла нету.
- Не в том дело. Мне с тобой даже просто общаться очень интересно. Дай Бог, чтоб у тебя в жизни всё было хорошо. Пусть у тебя будет хороший муж, много детей и всё, что ещё захочешь. Я очень хочу тебе счастья… Можно, я на прощанье тебя поцелую?
Я кивнула. Он мягко поцеловал меня в щёчку.
Больше он не приехал.
* * *
