Вот такой еще текст есть.
Свободный Донбасс
24 квітня о 14:44 ·
"МЫ ЕСТЬ, МЫ НЕ МИРАЖ, И МЫ ВАС ЖДЕМ..." - ГОЛОС ИЗ ДОНЕЦКА
"Если захочешь опубликовать, фамилию придумай сам. Мы же даже свои имена указывать не можем. Или напиши просто – фантом из Донецка" - редакция 112.ua опубликовала письмо из Донецка, которое пришло одному из сотрудников.
"Мы есть, мы не миф, не мираж. Это мы упоенно выхватываем в окружающей нас действительности сине-желтые сочетания – вон влюбленная пара идет: у нее небесные джинсы, а на нем футболка цвета пшеницы... Это мы, всю жизнь возмущавшиеся писаниной на домах, теперь радуемся на стенах "Донецк – это Украина" и "ДНР – зло". Это мы скупаем в сувенирных лавках залежавшиеся магнитики с трезубцем, убеждая продавщиц, что "для прикола". Это мы надеемся и ждем...
Сколько нас? Думаю, много. Сколько хотя бы примерно? Не знаю. Мы собираемся небольшими кучками. Даже не стайками. Не более трех-четырех человек за раз. Больше нельзя. Больше – будет громче (соседи услышат) и подозрительней (соседи увидят). Но я знаю, что и у друга на даче собираются, и подруга новый такой "кружок" встретила. Мечтаем собраться все вместе. Но не время. Не время даже знакомиться "в живую" (хотя и такое иногда практикуем). Поэтому сидим в соцсетях, под никами, в закрытых группах. И не факт, что какая-то "Вера Украинка" не есть провокатор "мгб", а какой-то затихарившийся "Вася Вася" не конспектирует нашу реакцию на призывы "Веры". Мы за эти два года изучили тонкости такого общения.
Это мы сразу удаляем переписку в личке. Это мы перед выходом на улицу на случай досмотра чистим свои телефоны. Это мы храним флешки вне квартиры, а одна, "дежурная", в такой нычке лежит, что и сама периодически забываю, куда перепрятала в прошлый раз. Это мы отключаем дверной звонок, чтобы не вздрагивать от каждого трезвона. Если пришли сверить показания счетчика, на этот случай у соседки есть номер моего мобильного. А у меня ее. И это настоящая удача, когда ты с соседкой на "одной волне".
Теперь твой дом - это действительно твоя крепость, в которой ты лелеешь свой мир, где хотя бы думать можешь свободно, а в наушниках слушать и смотреть, чего душа просит. Но вот выходишь за порог и ощущаешь себя креветкой без панциря. Тебя ранит все: трехцветный антураж, рубли в кошельке, разговоры толпы. А ты читала, как наш Захарченко отвечал харьковчанам? Вот молодец, скажи ж! Скоро паспорта получим, и плевать хотели на эту Украину. А Россия нас не оставляла, и дальше не оставит... Ты чертыхаешься про себя и проходишь мимо. Еще полгода назад могла им ответить, вступить с сакральным "дуры вы, бабы". После волны зимних арестов договорились себя сдерживать. Потому что у каждого из нас здесь свои задачи. Мы в них друг друга особо не посвящаем. Из "мелкого" знаю, что наши мужчины иногда "шалят": дорисовывают на улицах агитплакаты. Для кого-то это покажется глупостью. В нашем положении – это тоже проявление позиции.
В моем подъезде есть доска объявлений. Так с августа 2014-го кто-то повадился на заметках об отключении воды или на воззваниях идти в "ополчение" приписывать в конце "Слава Україні!", я же ему печатными буквами отвечала "Героям слава!"
Жильцы, заметив такое "безобразие", объявления срывали, ЖЭКовцы вешали новые. И вот опять появляется "Слава Україні!" У меня с собой ручки для ответа не было, возвращаюсь из магазина, а там уже – "Героям слава!"
Это непередаваемые ощущения. Ты сначала понимаешь, что в твой подъезд заглядывает "родственная душа" (то, что он живет с тобой рядом, ты сразу отвергаешь, надо быть безумцем так "палиться"), потом понимаешь, что таких душ как минимум две. Мы не знакомы, но знаем о существовании друг друга, и от этого уже легче.
Как-то участковый прошелся по этажам, собрал пояснения (не вы? – не я – не он? – не думаю) и наша "перекличка" прекратилась. Но вот ко мне приехала дочь (она больше года на "Большой земле" – в Украине). Увлеклись воспоминаниями, и я ей: "А помнишь, у нас в подъезде кто-то подписывал объявления?" – "Так это же я писала". Я была готова ее убить, так как мне даже в голову не могло прийти, что мы с дочерью переписываемся, и что ее в любой момент могли забрать "на подвал". А кто был третьим в "перекличке" я узнала раньше – моя соседка. Она пенсионерка без навыков "партизанщины", поэтому не слышала, как я тихонько спускалась по лестнице и застала ее "на горячем". На кого, на кого, а на нее я бы никогда не подумала. Впрочем, как и она на меня.
Нас постоянно спрашивают – а чего вы там сидите? Чего не выезжаете? У нас много официальных ответов: старенькие родители, работа, дом, хозяйство... Нас не понимают. И правильно делают. Потому что я же не могу по телефону сказать: ведь кто-то должен встречать людей, выходящих из "подвалов". Здесь я хоть в малом могу помочь в поиске человека – контактами, прозвонами, иногда просто поддержать морально: вот родные в Украине, им звонят о задержании племянника, и они не знают, как вести себя в этой ситуации, куда обращаться. Троих приходилось именно встречать при выходе из "подвалов". Но это было полтора года назад, когда вообще было жестко. И речь не о военных, речь о гражданских.
Знаете, какими они выходили? Вшивыми, в язвах, если мужчина – избитый. Без документов, без копейки денег, без телефонов... И куда им? К кому им? Поэтому их знакомые, которые не могли приехать (иначе оказались бы на том же "подвале"), сообщали о дате "выпуска". Встречаешь. Она тебя не знает, ты ее не знаешь. Но вы уже родные друг другу. Отходите подальше, протягиваешь еду, потом б/ушный мобильник с новой симкой, на которой забит твой номер телефона и людей, которые на тебя вышли с просьбой помочь. Она отзванивается, успокаивает их, они – ее. Идете к ней домой, хорошо, если у кого-то хранятся запасные ключи. В квартире все верх дном после обыска. Пока она приходит в себя, ты бежишь в аптеку, в магазин за продуктами. Потом месяцы по поиску документов в ихних "инстанциях" – хотя бы паспорта. Потому что, например, у женщин после пережитого страх даже приблизиться к таким зданиям, не то чтобы зайти и написать заявление. Кому-то паспорт возвращали, кому-то нет. Параллельно решаешь вопрос об отправке человека на свободную землю. То есть у каждого свое. Знаю, что подруга делает фото Донецка для одной из редакций, здесь же на украинских журналистов запрет, в такой ситуации и аматоры подмога.
Пока же мы продолжаем оставаться здесь. Для меня "здесь" – это в оккупации. Для моих коллег по работе "здесь" – это "в нашей молодой республике". Уже бывших коллег. Не смогла, не выдержала, уволилась. Не было сил постоянно слышать восхваления, "как мы все заживем", как Украина рушится, а "республика становится на ноги". Да и свою позиция я не скрывала. Однажды меня пригласил директор и предупредил: не дожидайся доносов, уходи "по собственному", а я материально помогу. Он свое обещание сдержал, пока не написали донос на него. Он с семьей выехать успел.
И мы остались с мамой. Я живу тоской, мама – страхами. Сначала она боялась обстрелов. Потом спускаться в темный затхлый подвал в подъезде, так как когда-то давно увидела там крысу... Со временем ее уже не подташнивало от запаха плесени. Она перестала реагировать на что-то серое, шмыгнувшее в темноте. Мама, это кошка. Да, доченька, кошка. Потом она боялась пропустить день получения ахметовской гуманитарки, если на пару дней задерживали выдачу, начиналась паника.
Странное дело с этой гуманитаркой. На кухне висел календарь сначала на 2014 год. Мама обводила фломастером дату следующего получения помощи, и каждый раз причитала: вот и еще месяц умирать нельзя. Потом она повесила рядом календарь на 2015-й, старый срывать не дала. Теперь висит уже третий, и тоже с обведенными кружочками. Но разговоры о том, что еще месяц можно не умирать прекратились. Теперь у нее новый "мотиватор": умру, когда тебе 60 лет исполнится, тогда я буду спокойна, что будешь с едой (просто ахметовская помощь для пенсионеров здесь идет с 60-ти лет). В общем, у каждого свои якорьки, чтобы держаться за жизнь.
Но только мама свыкается с одним страхом, как появляется другой. Раз я ее повезла в Краматорск на оформление пенсии. (Да, мы вначале оформили маме украинскую пенсию, так как не было иного дохода. На "республику" я работать не могу, себя не пересилю, а она просочила свои флаги и портреты Захарченко в самые, казалось бы, нейтральные фирмы). Мама еле выдержала эту поездку. От вида сначала "дэнээровских" блокпостов и автоматчиков у нее давление подскакивало. Она же в Донецке максимум во двор выходила и в подвал спускалась. А как начали подъезжать к контрольно-пропускному пункту, и впереди отчетливо проявился украинский флаг, тут сработала пропаганда да разговоры с соседками. "Доча, куда мы?! Они нас сейчас гимн петь заставят, издеваться будут... Мне Валентина Федоровна рассказывала... Давай вертаться..." Еле уговорила. Пока проверяли паспорта, я ее таблетками да каплями отпаивала, она же не отпускала мою руку, чтобы меня не забрали "страшные укры". Думали уже скорую вызывать. Обошлось. Проехали.
